Богиня любви. Филис Кристина Каст

вас скотчтерьер Хлоя, которая считает себя кошкой.

      Он немного помолчал, а потом добавил с легким смешком:

      – Пия.

      – Да, мы с Хлоей хотели поблагодарить вас. – Пия показала на завернутую в алюминиевую фольгу тарелку, стараясь не покраснеть в очередной раз, теперь уже из-за того, что он ее вспомнил. – Мы испекли шоколадное печенье. Ну, вообще-то я его пекла. А Хлоя и Макс выпрашивали по кусочку.

      – Макс – это настоящий кот?

      Пию снова окатила волна глупейшего удовольствия оттого, что он все помнит.

      – Да, верно. Он-то как раз и отличный спускатель с деревьев, и умеет забираться на них.

      Ох нет. Неужели она снова сказала «спускатель»? Пия беспечно улыбнулась, надеясь, что Гриффин каким-то чудом не заметит, что она – самая круглая дура во всей известной части Вселенной.

      – Вам бы никогда не пришлось спасать Макса.

      – Ну, это не вызвало бы затруднений, мэм, – сказал Гриффин, делая вид, что прикасается к невидимой шляпе. – Это просто часть нашей работы.

      – Ну а мы просто хотели вас поблагодарить, – сказала Пия, чувствуя, как ее затягивает в глубину голубых глаз.

      – Спасибо, это очень мило с вашей стороны, мы тут очень любим вкусности, – улыбнулся Гриффин.

      – Спасибо, – повторила Пия.

      И только после этого заметила, что уже несколько раз поблагодарила его, а теперь уже благодарит за то, что он поблагодарил ее. Ну, черт…

      – Ладно-ладно. В общем, оставляю вам печенье. А о тарелке не беспокойтесь. Она старая. Можете ее потом просто выбросить. Или сохранить. Или сделать с ней что угодно.

      Ох боже… Она бормочет всякую ерунду!

      – Ну, еще раз спасибо. Желаю вам не подвергаться опасности.

      Пия бойко отсалютовала Гриффину и рванулась к двери.

      Малотиражный кремовый «форд тандерберд» служил Пие самым настоящим убежищем, и аналогию эту она считала вполне удачной, ведь ее умению общаться с людьми мог позавидовать разве что Квазимодо. Она захлопнула дверцу и прижалась лбом к рулю.

      – Я ему отсалютовала, – несчастным голосом пробормотала она. – Нет, меня действительно нельзя выпускать на люди без присмотра.

      Танцевальный класс, бывший для Пии еженедельным спасением от всех горестей и разочарований мира уже двадцать пять из ее почти тридцати лет, на этот раз не оказал обычного магического воздействия. Пия чувствовала себя вялой, и мадам Рингуотер, ее многоопытная преподавательница искусства балета, была вынуждена довольно резко напомнить Пие, что та пропускает основные движения. Дважды!

      А Пия все продолжала думать о Гриффине.

      Она понимала, что это глупо, по-детски, безосновательно, но ничего не могла с собой поделать. Она целый год страдала, глядя на Гриффина издали, а в итоге это привело к полной и окончательной катастрофе.

      Она была самой настоящей идиоткой.

      – Дорис! Сосредоточься, мерси. Я ведь отчетливо просила сделать батман тандю жете, а не батман дегаже, который ты так нечисто изобразила.

      Мадам Рингуотер стукнула