Путешествие внутрь иглы. Новые (конструктивные) баллады. Сергей Ильин

было бы отождествить с Высшим, и в то же время каждый феномен так или иначе с ним тонко связан и на него тайно или явно намекает, так в окружающем мире – это подтвердит любой из нас – абсолютно все вещи окружены и пронизаны некоей чистой и благородной субстанцией, – с головой погружаясь в метафизику, эту субстанцию можно назвать вслед за тибетскими буддистами Великим Непорочным Пространством или абсолютной первоосновой бытия.

      Но можно, не особенно вдаваясь в метафизические дебри, оставить все как есть: то есть это самое Пространство отождествить просто с Небом, которое мы видим ежедневно, с которым живем и без которого нам нет жизни, – тем более, что то Высшее, которое нам на протяжении жизни, в больших трудах и в малых дозах удается приобрести, – оно гораздо больше созвучно с нашим родным и милым Небом, нежели стоящим за ним великим и таинственным Пространством.

8. («Над вечным покоем» И. Левитана)

      Над вечным покоем безмолвного свода

      уходит земля в бесконечную даль,

      плывут с облаками усталые воды

      и дышит простором глухая печаль.

      На срыве утеса худая церквушка

      прикрыла от ветра косые кресты:

      одна ты над миром, родная старушка,

      не зябко ль тебе – небеса-то пусты?

      Лишь пара деревьев, трава да могилы,

      да тусклая синь над холодной рекой,

      лишь треск угольков, изнемогшие силы,

      да свода вечернего вечный покой.

9. Двойное небо

      Что и говорить, лицезрение неба, причем в любое время суток и при любой погоде, вызывает в нас непроизвольно чувство непостижимого величия, и хотя наша повседневная жизнь практически ничего общего с метафизикой неба не имеет, все-таки небо остается ее фоном: без неба любое решительно жизнеотправление напоминало бы жалкий театральный акт – чего стоило бы одно закрытое полутемное помещение – и не было бы вокруг нас ни единого предмета, которое – без небесной бесконечной перспективы – не было бы аналогично театральному реквизиту, и никто из наших ближних или дальних не казался бы нам человеком в собственном смысле этого слова, то есть свободным существом с великой, потому что неопределенной, и неопределенной, потому что великой, судьбой, – которую гарантирует опять-таки одно только небо – но все люди как один представлялись бы механическими куклами-актерами, сплющенными и задавленными своими так легко предсказуемыми посредственными ролями.

      Короче говоря, небо, будучи основой и условием нашей жизни и нашего бытия – что не совсем одно и то же – является плюс к тому еще и последним критерием истины: любой нравственный, а тем более метафизический вопрос находит свой по крайней мере интуитивный ответ в зависимости от того, созвучен ли он небу и в какой степени созвучен, – чем больше созвучия, тем больше истины, совсем нет созвучия, полностью отсутствует и истина, и если буддизм так великолепно гармонирует с просветленной лазурью, то христианство по тональности родственно ночному небу, как видите, все сходится, и конечно же самые наши противоречивые чувства, мысли и интуиции «подсказкой» неба не только не упраздняются,