Побег за белой ночью. Сергей Псарев

отличаются присутствием двух резко различаемых окрасок, всего чаще желтой и синей или фиолетовой. Растет у нас часто по рощам и лугам, чаще в тени, по лесным опушкам; цветет в начале лета…

Из энциклопедии Брокгауза и Ефрона.

      После выхода из больницы Ивану Свешникову захотелось жить долго и счастливо. Пьянящий воздух возвращенного мира будоражил кровь. Предложение Марьи провести в Петербурге и его пригородах ночь музеев, он принял без малейшего колебания. Если вместе, то куда угодно, хоть на край света.

      Болезнь снова обозначила ему близость темного и бесчувственного края, за которым заканчивалось любое живое действие. После этого он всегда немного заводился и острее реагировал на окружающее. Вообще начинал вести себя по-другому.

      Иван с Марьей знали друг друга много лет и большую часть своей жизни прожили вместе. Очень разные, они научились хорошо понимать и чувствовать друг друга. Удивительно, но именно сейчас он понял, как она ему дорога. Будто впервые увидел и полюбил. Сидя в машине, он краем глаза незаметно продолжал с нежностью наблюдать за ней и чувствовал себя самым счастливым человеком. Знает ли она, как он ее любит? Ему не терпелось сказать об этом Марише, добавить еще много других замечательных слов, которые прежде не приходили в голову. Иван снова промолчал, а только улыбнулся и продолжал глядеть на дорогу. Может быть, сейчас не самое лучшее для этого время, но потом он обязательно это сделает.

      Маркизова лужа

      Они начали с Лахты. Сюда, по намеченному ими маршруту, получалось ближе. Эта часть Финского залива прежде и сейчас звалась у местных острословов Маркизовой лужей за свою мелководность и небольшой размер по сравнению с открытым морем. Был в том и особенный оскорбительный намек на некоторых придворных адмиралов, чья морская служба проходила на крохотном, затиснутом прибрежными шхерами участке между Санкт-Петербургом и Кронштадтом. Высотные городские кварталы здесь уже заканчивались. Дальше начинались небольшие деревянные постройки и огороды поселка, известного тем, что возле этого места в далеком ноябре 1724 года Петр I спасал тонущий бот с солдатами. Так получилось, что увидев такую беду, он не смог проехать мимо. Корабли и солдаты – его малые дети, но царь тогда серьезно простудился и через три месяца умер. С тех пор наши государи и прочие первые лица так больше не поступали. Неподалеку отсюда нашли и известный «Гром-камень» для основания «Медного всадника» на Сенатской площади. Его предполагаемые отпиленные части, исписанные замысловатыми граффити, до сих пор лежали на мелководье. Теперь прежние исторические памятки старого поселка затмила строившаяся здесь башня Лахта Центра, похожая издали на хищный зуб дракона, выросший на плоском, как язык, песчаном берегу.

      Промчавшись по Приморскому шоссе мимо верениц унылых загорелых иностранных строителей, они свернули на Береговую улицу и довольно быстро подъехали к воротам яхт-клуба Геркулес. За ними располагалась небольшая искусственно