Последний заезд. Кен Кизи

быстрее:

      – А по мне, там пахнет как в восемнадцатом.

      – Ты его еще застала? – поддел ее Джордж, двигая бровями вверх и вниз.

      Луиза сидела разгневанная. И не смягчилась, даже когда в роли примирителя выступил Сандаун:

      – Можно проехать по речной тропинке.

      – Правильно, – сказал Джордж. – Она минует вигвамы.

      – Знаю, я уже на ней бывала, если помнишь…

      Они продолжали ее уламывать. В конце концов она подняла руки в знак капитуляции – отпустила хвост. Джордж провел мерина через ворота, а оттуда пошел напрямик, минуя вигвамы. Он насвистывал в такт шагам. Он заметно успокоился. Не мог же он оставить такой экзотический цветок без ухода.

      Я тоже почувствовал облегчение. Кольцо вигвамов выглядело угрожающе, как наконечники стрел, нацеленные в небо. Вигвамов, конечно, было не так много, как теперь, но выглядели они разнообразнее. Всевозможных форм и размеров – некоторые еще крыты шкурами животных, некоторые шкуры еще воняют прогорклым жиром и обсижены мухами. Смешение племен и кланов не сумело договориться об одном центральном костре, поэтому воздух между жилищами был насыщен дымом сотен очагов в земле, где готовилась еда. В дымной мгле блуждали жены и девушки, туристы и дети, собаки и лошади. Мужчины сидели на корточках в любом пятачке тени, какую смогли найти, барабанили, пели и пили. Солнце палило.

      Джордж завел мерина в дубовое мелколесье. Сандаун спешился и пошел за ним. Ветки цеплялись, но Луиза отказалась слезть со своего насеста. Я спрыгнул с коня и тоже пошел пешком. В голове гудело – и от дневной жары, и от ночной пьянки. Я сосредоточился на синей шерстяной спине Сандауна. Подложенные плечи казались сделанными из жести – так выношена была материя. Старомодный покрой воротника напомнил о костюме, в котором хоронили прадедушку Спейна.

      Мы вышли на опушку и очутились на берегу Юматиллы. Река с небольшим водопадом стремительно бежала в узком русле. Под водопадом возилась и вопила куча голозадых индейских детей. Они играли во что-то вроде «царя горы». Горой был необычный камень посреди водопада. В отличие от остального гранитного порога он был глянцевым, янтарно-желтым и размером с быка. Вода тысячелетиями полировала его, но над вершиной, казалось, поработала человеческая рука, превратив ее в еще более гладкий маленький бассейн. Эта выемка величиной с седло была зеленой от тины и блестела от брызг.

      – Этот большой камень смахивает на трон, – заметил я.

      – Он и есть трон, – отозвался Джордж. – Трон Ко Шара, вытесан из обсидиана. Никто не знает, откуда он взялся.

      – Желтый обсидиан, – со значением сказал Сандаун. – Он с Гласс-Бьют[24], к югу отсюда.

      – Ладно, ладно. С Гласс-Бьют. Но никто не знает, как он сюда попал. Если ты еще не понял, Нашвилл, Сандаун держится мнения, что этот стул дает сидящему какую-то особую силу.

      Из кучи вырвался один мальчишка, вскарабкался в быстром потоке и шлепнулся коричневым задом в зеленую ложбинку. Там, к моему изумлению,

24

Гора в Орегоне, богатейший выход вулканического стекла.