Последний заезд. Кен Кизи

приглушенное гудение исходило от меньшего из них. Он держал во рту всю голову черного петуха и, гудя, вдувал в него воздух, словно это была какая-то волынка в перьях. Его рябой оппонент держал толстого огненно-рыжего петуха между сжатыми коленями. Петух пернатой пружиной ярости рвался вперед. Иначе как с помощью коленей рябой не мог удержать его от нападения до того, как кончится отсчет.

      – Я видел, как дерутся эти рыжие, – сказал Сандаун. – Они сильные.

      – Этот старый мешок с требухой? – возразил Джордж. – Да любому видно – ерепенится и топорщится, а на самом деле трус.

      – Ты не знаешь птиц, – безучастно отозвался Сандаун.

      – Да? Поспорим?

      Индеец посмотрел на него заинтересованнее.

      – На что?

      Чем ближе отсчет подходил к началу, тем громче галдел народ. Джордж наклонился и что-то прокричал индейцу на ухо. Индеец кивнул.

      – …три… два… один… Пускайте!

      Гудящий вынул изо рта голову черного петуха и повернул его к противнику. Обалделый петух неуверенно сделал несколько шагов. Красный яростно налетел на него, опрокинул на спину. Болельщики красного гикали и трясли деньгами, зажатыми в кулаках. Красный развернулся и снова налетел на маленького. Хозяин черного петуха перестал гудеть и огорченно стонал, глядя, как его птица лежит кверху лапами в стружках и моргает. Рыжий снова развернулся и набросился на него. Замелькала сталь; несколько секунд он полыхал над несчастной темной птицей, как пламя, пляшущее на конце фитиля. И вдруг словно черный порыв ветра задул пламя. Рыжий сам опрокинулся на спину, вспоротый от глотки до живота. Обалделый черный петух перекатился на бок и встал. Он сделал два неуверенных шага, клюнул распоротого врага в помутневший глаз – победный клевок – и повалился рядом мертвый. Я даже не видел удара, который убил большого рыжего.

      – Лезвия. – Сандаун плюнул, сердито глядя на шпоры мертвых петухов. – Я думал, на них шипы, а не лезвия. Иначе не стал бы спорить.

      Джордж ухмыльнулся.

      – Похоже, большая лысая обезьяна согнула удачу в твоем волшебном центе. С нечеловеческой силой. Может, теперь это неудачный цент…

      – Нет, – сказал Сандаун. Он сошел с тюка и сел на него, горестно глядя на свои ноги. – Просто это был неудачный удар. – Затем он обратил мрачный взгляд на меня, как учитель оборачивается от доски к ученику. – Никогда не держи пари, если у птиц мексиканские лезвия на шпорах. Никакого запаса прочности при лезвиях. С шипами ты можешь получить неудачный удар и драться дальше.

      – Вот в чем беда с вами, краснокожими, – объявил Джордж. – Никогда не можете признать, что вас победили. Скидывай их.

      Сандаун скинул их. Через несколько минут мои сапоги горделиво шагали по сосновой стружке и петушиным перьям, но теперь на ногах Джорджа. Я шел следом – мне не терпелось увидеть, что ждет нас дальше. Сандаун остался сидеть на тюке и смотрел на согнутый цент у себя на ладони. Он сказал, что будут еще бои с шипами и он попробует