Придурки, или Урок драматического искусства (сборник). Виктор Левашов

комедия?

      СПИВАК. А что же это, если не комедия? Конечно, комедия… Через семнадцать лет встретились мать и сын… Она знаменита, богата… Он – здоров… И оба – на свободе… Это же, согласитесь, смешно!

      ШКОЛЬНИКОВ проводит через сцену на выход ФРОЛОВУ и БОНДАРЯ. По его молчаливому знаку к ним присоединяется и СПИВАК. Уходят.

      Конвойный отставляет винтовку и выходит на авансцену.

      Пауза.

      Оружейный залп. И заунывно забили по рельсу.

      КОНВОЙНЫЙ. После демобилизации я закончил вечернюю школу. Потом педагогический институт. А еще позже – театроведческий факультет ГИТИСа. Я написал три книги о творчестве Островского. Но когда студенты спрашивают у меня, почему «Без вины виноватые» комедия, я предлагаю каждому из них ответить на этот вопрос самому. Потому что я не знаю другого объяснения, чем то, что услышал в апреле сорок пятого года, когда в мою жизнь впервые вошел театр… Не знаю!.. (Плачет.) Не знаю!..

      На сцене появляются ФРОЛОВА, БОНДАРЬ, ЖУК, ЗЮКИНА. Потом – ШКОЛЬНИКОВ. Последним – СПИВАК. Выходят вперед. Общий поклон.

      КОНВОЙНЫЙ. Ну, что же вы?.. Аплодируйте!.. Сегодня это разрешено!..

      Экспертиза

      Драма в 2-х действиях

      Действующие лица

      КЛИМОВ – военный инженер, специалист по взрывчатым веществам

      ВЕНГЕРОВ – председатель министерской экспертной комиссии

      ДРОЗДОВ – начальник строительства рудника

      ЗОЯ – его жена, учительница

      ВАРЯ – их дочь, школьница

      ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ – бригадир проходчиков

      ПЕТУХОВ (Володя Длинный), ПОЛСТЯНКИН – проходчики

      СТАРИК ЗНОБИШИН – взрывник

      ВЕРА Голубева – ламповщица на руднике

      СТЕПАНОВ-младший – студент

      СОФЬЯ ИВАНОВНА – его мать

      ШМЕЛЕВ – горный инженер

      ГАНШИН – прокурор города

      ПРИЕЗЖИЙ – молодой рабочий

      Дежурная в гостинице, рабочие-горняки

      На севере, 1985 год.

      От автора:

      Много лет назад, еще в советские времена, я начал эту пьесу. И остановился, хотя для этого не было, казалось, никаких причин. И это больше всего раздражало. Так и лежала. И вспоминалась лишь в разговорах с театральными деятелями, которые иногда интересовались, нет ли у меня чего-нибудь новенького. Не из того, что уже написано и даже выпущено ВААПом, а совсем новенького. Есть, с готовностью отвечал я. Социальная драма. Взрыв на руднике, два горняка гибнут, приезжает комиссия, ей все врут…

      – А может, эти двое не совсем погибли? – слышал в ответ. – Может, они просто в больнице и не могут участвовать в действии?

      – Нет, – со вздохом говорил я. – Совсем.

      Как правило, этого оказывалось достаточно. Но однажды нашелся директор театра, который спросил:

      – А как вся эта история кончается?

      Я заверил:

      – Правильно.

      – А что, это может быть интересно, – сказал он. – Почему бы вам не написать эту пьесу?

      Я пообещал. На моем месте так поступил бы каждый. Потому что если драматурга просит об этом театр…

      Пьеса написалась.