Эпицентр. Евгений Филенко

не видя ни зги за курящимся желтым дымом, как это приключилось на борту попутного галатрампа от Сириуса до какой-то заурядной желтой звездочки, не имевшей даже имени – только замысловатый цифровой индекс, начинавшийся с пяти нулей кряду. Но тут Кратов мог винить лишь самого себя: не захотел подождать сутки до отлета комфортабельного рейсового трансгала «Сириус-Сфазис», решил на перекладных… Что ж, в Галактике наверняка существовали гуманоиды, которым по вкусу пришлась бы удушливая – кажется, даже ядовитая – атмосфера в пассажирском салоне галатрампа. Да и Кратов, в конечном-то итоге, тоже не прогадал. Так или иначе, он уже был на Сфазисе, хотя свободно мог бы еще валяться на диване в отеле «У собаки Баскервилей» (единственная на что-то годная планета на орбите вокруг Большого Сириуса, называлась, естественно, Сенбернар, а все отели носили самые фантастические собачьи имена) и накачиваться пивом, либо праздно слоняться среди нацеленных в черное небо игл стылого газа, в обоих случаях равно околевая от скуки.

      Кроме Кратова и человечка-пиктограммы в просторном зале космопорта никого не было. Очевидно, Кратов оказался единственным гуманоидом, прибывшим сюда за весь день. От этой мысли ему сделалось неуютно, и он, чтобы успокоиться и заодно совладать с легким ознобом – скорее от волнения, чем от холода, – тщательно, на все застежки, запаковал свой анорак и поглубже надвинул капюшон. Подавляя дурацкое желание сложить ладони рупором и крикнуть: «Люди! Ау-у!», он двинулся через центр зала к огромной извилистой щели в стене. По всей видимости, щель была окном в местном духе. Оттуда исходил мощный поток холодного воздуха. В окне трепыхался лоскуток светящегося зеленоватого неба.

      Откуда-то снизу перед самым лицом Кратова всплыла белая фигура, окаймленная призрачным сиянием. Кратов шарахнулся. Фантом впорхнул в окно и, приговаривая: «Кажется, я не заставил себя ждать», материализовался в очень высокого человека неопределенных лет, безукоризненно лысого, с крупным хищным носом и пронзительно-голубыми глазами. Пришелец был облачен в шарообразный гермошлем и нечто белое и развевающееся, на манер тоги древнеримского сенатора.

      – Рад видеть вас в добром здравии, – учтиво сказал он. – Меня зовут Жан Батист Рошар, я второй секретарь земного представительства на Сфазисе. Мне препоручено встретить вас и снабдить некоторой предварительной информацией.

      – Весьма кстати, – серьезно произнес Кратов, быстро приходя в себя.

      – К моему глубокому сожалению, – продолжал Рошар, – через несколько минут прибывает еще одно… гм… лицо, которое мне также предписано окружить всевозможной заботой. Ибо оно гораздо более беспомощно в местных условиях, нежели мы, люди. Речь идет об одном ученом из системы Конская Голова.

      – Плазмоид? – с живым интересом осведомился Кратов.

      – Именно! А плазмоиды, как общеизвестно, испытывают неудобства в любых условиях, где присутствует хотя бы малый намек на силу тяжести. – Рошар выдержал многозначительную паузу и добавил: –