Да здравствует «Застой»!. Андрей Буровский

общественный строй».

      Применить эти статьи к правителям и гражданам других государств было трудненько, но в высказываниях и даже действиях правителей СССР часто видно желание «показать этим парням за то, что они ругаются такими словами».

      Как могла изменяться система?

      Административно-командную систему только ленивый не объявлял громоздкой и неэффективной. На самом деле эта система работала, и неплохо, когда надо было делать что-то огромное и важное: например, создать целый промышленный район, построить новый город или стратегическую железную дорогу (БАМ, например). Система была очень эффективна в режиме чрезвычайщины: война, стихийное бедствие, прорыв на новые территории.

      Эта система крайне скверно работала, когда ничего чрезвычайного нет. Ведь именно в такие периоды спокойной жизни нет нужды никого никуда мобилизовывать, нужно просто жить день за днем, делать обычные бытовые дела. Когда надо было делать что-то частное, мелкое, локальное, система сразу пробуксовывала: инициативу система не приветствовала, а на местном уровне и решения нужно принимать тоже местные. По инициативе местных властей и местной общественности.

      Еще хуже система умела развиваться и меняться. Это вызывало протесты в самой верхушке КПСС. Наивно видеть КПСС монолитным идеологическим единством. В верхушке КПСС насчитывали, по крайней мере, четыре «внутренние партии»: брежневистов, сталинистов, либералов и националистов.

      Брежневисты считали, что все в порядке, и никаких перемен вообще не хотели.

      Сталинисты хотели вернуться ко временам, когда «был порядок», а за опоздание на работу давали от 5 до 10 лет.

      Националисты хотели изменить идеологию правящей партии, но не изменять самого принципа партократии. Среди них были сторонники самых разных идей, от евразийства до православного фундаментализма. Фактически это были потенциальные представители разных партий, объединенных по одному, хотя и очень важному, принципу.

      Но в каждой республике националисты были свои. Не отменяя командно-административной системы, они хотели своего, местного, национального социализма: киргизского, грузинского или русского. Эти идеи становились все более популярны, и не случайно во многих республиках при крушении СССР пришли к власти именно местные националисты. В Грузии – писатель-деревенщик Гамсахурдиа, в Эстонии – тоже свой писатель-деревенщик Лутс.

      Либералы хотели сломать административно-хозяйственную систему. Непоследовательны они были необычайно. Многие были фактически никакими не либералами, а троцкистами, бухаринцами или социал-демократами и хотели не создания либеральной системы «как на Западе», а некоторой либерализации уже существующей системы… Причем мнения о том, как именно и в какой степени ее надо либерализовать, у них тоже были разные.

      Эти «партии в партии» долгое время, все «годы застоя», существовали разве что в кружках, на сборищах лично знакомых людей, единомышленников.

      В