Psychica. Алексей Сергеевич Вилков

минуты три, он понял, что находится в глупом положении, и своим дозором только привлекает зевак и вездесущих старушек. Пока его не обвинили во всех грехах, он неловко проскользнул вдоль стены в подъезд. Глотая сырой воздух, трусцой поднялся на третий этаж, готовясь к схватке с неведомым противником на лестничной клетке, но и у двери его не ждали. Непослушными пальцами он достал ключи. У коврика обнаружил следы песка, вставил ключ, но замок не поддался. Электрическим током пронзило основание позвоночника. Он поколебался, пристыдив себя за страх, и распахнул ногой дверь.

      Пустота. Неужели кто-то обчистил его квартиру? Он мимоходом оглядел комнаты, но признаков кражи не обнаружил. Привычный беспорядок, разбросанная одежда, не застеленная постель, полная раковина немытой посуды, засохший хлеб, из ведра тянет тухлыми яйцами, в туалете протекает сливной бачок – типичное гнездо одиночки.

      Следов постороннего присутствия нет. Максим подошел к окну и застыл, увидев перед собой ее! Черная машина поспешно тронулась и скрылась за фасадом. Побледнев, он проверил ящик с паспортом и фамильные ценности, наглядно усомнившись в критических способностях.

      «Ключи вроде никому не давал. Мать за городом. Жена бы сюда не сунулась. Женьки нет, значит, быть здесь некому, – справедливо рассуждал он, – что же тогда происходит? Я медленно схожу с ума. Проклятый Коромыслов ввел в неадекватное состояние и пропал. Кто будет выводить обратно? Дед Пыхто».

      Для страховки он заперся на оба затвора и, не раздеваясь, лег на диван. Только сейчас он испытал накопившуюся усталость и нехилую тяжесть проблем. Недосып и переутомление побеждали. Он сконцентрировался на дыхании и схватил с читального столика коллекционную пепельницу в форме вавилонской колесницы, поглаживая ее как кошку.

      Учащенное урчание в желудке заставило подняться и вернуться на кухню. Он разрезал последние куски ветчины и выдул подарочный экземпляр дорогого виски, разбрызгивая капли по стенам непослушными пальцами, будто святую воду против нечистой силы. На обоях мерещились темные силуэты, белые кружевные шторы превращались в колыхающихся призраков, а с потолка слышался методичный стук. Максим повторял что-то несуразное и произносил до боли известные имена, пока не прозвучал резкий звонок.

      Поперхнувшись, он махом протрезвел и застыл, сложив руки на поясе. Сейчас он не в состоянии встать. Не почудилось ли? Сердце заколотилось под сто сорок ударов. Он взглянул на часы. Звонок повторился, отрывочный, принуждающий. Максим лежал неподвижно, прибитый виски к дивану, и вслушивался в тишину, считая секунды.

      Кажется, отпустило. Напряг мышцы и приподнялся, покачиваясь, схватил телефон и позвонил Бочкину, чтобы попросить не жаловаться администрации.

      – Здорово! Слушай, я был не прав, – медленно говорил, заплетаясь. – Ты должен понять. Я не нарочно.

      – Забыли, Макс! Зря так переживаешь.