Ворота судьбы. Александр Иванович Щербаков

к нему на поклон, все старались залучить его в гости, даже занимали на него «живую» очередь. Казалось бы, куда проще – пустить ту мясорубку по домам. Ведь кочевали же постоянно со двора во двор какие-нибудь кросны, пимокатные колодки, кантари или, скажем, самогонные аппараты, которые встречались далеко не в каждом хозяйстве, но с которыми любой управлялся сам, без помощи хозяина. Однако мясорубка без Вани была немыслима. И дело тут вовсе не в скаредности или корысти владельца. Отнюдь нет. Ваня на просьбы откликался охотно и ни о каких платах-«гарцах» не помышлял. Но дело было в том, что крестьяне относились к мясорубке как к редкой в обиходе и сложной машине, при которой полагается быть машинисту. Спецу! Да она и действительно едва ли могла бы работать без Вани Рябухина, как я убедился после первого знакомства с нею.

      Это было так. Когда уже главные Марфушины сборы в тайгу подходили к завершению – была приготовлена походная одежда, вынуты из глиняных и оловянных чашек и увязаны в котомку замороженные круги молока и в закуржавелых сенях, как бусины на снизке, висели на сковороднике стылые ржаные калачи с землистым оттенком, – мать за обедом сказала:

      – Пельменей бы еще нагнуть да наморозить впрок. Надо позвать Ваню с мясорубкой. Сходи-ка, Марфуша, договорись на сегодня-завтра.

      Сестра вернулась с доброй вестью, что Ваня Рябухин забежит к нам после работы в кузнице, часикам к шести. Но, правда, ненадолго. В этот вечер он обещал еще помочь сестрам Кондратьевым, которые тоже собирались на лесозаготовки.

      Упустить Ваню было никак нельзя. И в нашей избе тотчас закипела работа. Мать завела тесто, старшая сестра слазила в погреб за квашеной капустой и принесла из кладовки кусок свиного мяса. А меня с сестрой Валей, школьницей, заставили чистить лук и картошку.

      К вечеру все было готово. На столе, обсыпанная мукой, лежала толстая лепеха теста. От нее уже были отрезаны первые колбаски для сочней. В кастрюлях порознь стояли капуста, картошка, лук с чесноком и мясо, нарезанное дольками. В горнице гудела и потрескивала затопленная голландка. В большой конфорке утопал черный чугун, наполненный водой. Марфу-ша сидела на лавке и чистила газетой пузырь к семилинейной лампе. Мы с Валькой в нетерпении ждали, когда звякнет калитка. Едва стало смеркаться, я, надернув фуфайку, побежал закрывать окна и в воротах столкнулся с Ваней Косачом.

      – Гости в дом, а хозяин из дома? – засмеялся он.

      – Да не, я мигом, только ставни захлопну.

      Ваня подождал меня и мы вместе прошли во двор. Я заметил у него под мышкой продолговатый металлический предмет с раструбом.

      Войдя в избу, Ваня шумно поздоровался, скинул старенький полушубок, собачью шапку и пронес на переднюю лавку-коник свою знаменитую мясорубку. Я тотчас подскочил к этой хитрой машинке, о которой слышал столько разговоров, и принялся разглядывать её тускло-серебристый изогнутый остов с длинным винтом на одном конце и широкой воронкой – на другом. А Ваня между тем стал изучать