Воробышек. Марат Валеев

форта на мост через реку Преголь, по которому должны были пойти наши войска.

      – Нам какая-то бабка указала на этот форт, – вспоминает Кокоулин. – Русская, угнанная немцами сюда из Воронежа в числе многих наших людей, использовавшихся как рабы. «Там, – говорит, – ребятки, пушки большущие. Смотрите, как бы не покрошили ваших».

      Разведчики перебрались через реку, и видят: точно, торчат из встроенного в крутой берег форта жерла орудий. Нашли и вход в него, прикрытый стальной дверью-воротами, за которыми скрывались рельсы узкоколейки, по которой, видимо, подвозили снаряды. Вокруг – ни души. Попытались открыть дверь – не поддается. Постучали в нее прикладами. Никто не отзывается. Но внутри все равно кто-то должен быть, иначе бы вход в форт был открыт.

      И тогда разведчики связали вместе пять противотанковых гранат, несколько гранат от фауст-патронов, снабдили этот адский «винегрет» четырьмя детонаторами, подложили под стальную дверь и зажгли бикфордов шнур. Громыхнул такой силы взрыв, что, казалось бы, даже прусская река Преголь должна была выйти из берегов. Но когда рассеялись дым и пыль, оказалось, что дверь осталась на месте, лишь закопчена и ободрана осколками – вот как ладили немцы свои оборонительные сооружения.

      Пока разведчики размышляли, чем бы еще шандарахнуть по этой чертовой двери, она вдруг тяжело, медленно приоткрылась и из нее высунулась палка с белой тряпкой на конце. «Рус, не стреляй, сдаемся», – закричали из форта. Вот тогда-то и высыпала из железобетонного укрытия эта без малого сотня фрицев, не пожелавшая дальше испытывать своей судьбы, ведь война-то заканчивалась и дальнейшее сопротивление было просто бессмысленно.

* * *

      Конец войны застал Алексея Кокоулина в Пруссии. Но служба его продолжалась еще долго. Вернее, это было продолжение войны: из опытных фронтовиков, наподобие Кокоулина, прошедших огонь, воду и медные трубы, формировались специальные подразделения, которые уничтожали в лесах Прибалтики, а затем и Западной Украины банды националистов. Демобилизовался Алексей Иванович только в 1951 году, в звании старшины.

      Вернулся он в родную Сибирь. Работал на строительстве Усть-Илимской ГЭС, потом перебрался в Эвенкию, где много лет проработал механизатором в геологических экспедициях – Борской, в «Шпате». Выйдя на пенсию, продолжал трудиться в качестве хозрабочего в окружной прокуратуре. Конечно, как ветеран войны пользовался уважением, его с другими фронтовиками приглашали на торжественные мероприятия, обычно в День Победы. Но одно дело – честв-воть заслуженного участника боевых сражений на словах, и совсем другое – на деле. Многие годы он добивался у местных властей предоставления ему сносного жилья. А его все отфутболивали – «Ну не хватает жилья в поселке, – объясняли ветерану. – Подождите еще немного…»

* * *

      И вот Алексей Иванович сидит в редакции, смотрит на меня с надеждой, и снова повторяет:

      – Ну так что, напишем Колю?

      – Какому Коле написать