Моя подружка – Катя Кауфман. Андрей Минеев

магазин.

      – В магазин это хорошо… – он стал ощупывать его. – Руки держи, чтобы я их видел.

      Бросив сумку, бывший человек развел руки в стороны.

      – Подними.

      – Я ее нашел, командир. Вышел в магазин, она у меня прям возле калитки…

      – Я тебе верю. А в магазин зачем идешь?

      – За хлебом.

      – Да? За хлебом это хорошо. А пойдем-ка мы к тебе, красавцу, сходим сначала в гости? Не возражаешь?

      В дом к нему зайти оказалось почти испытанием. Бичарня страшная. Вонь невыносимая. Половина избы обгорело. На продавленном диване теща под кучей обоссанного рванья спит. На полу в углу, закутанная в одеяло, опухшая жена валяется. У нее слипшиеся патлы вместо волос.

      Они вышли обратно на двор посоветоваться, что делать. Вдруг резко вздрогнули от раздавшегося собачьего лая за спиной. Обернувшись, увидели, как к ним на четвереньках бежит с лаем маленькая девочка. Обросшая, грязная, босая, в драных лохмотьях. Во главе своры собак. Они попятились, захлопнули за собой калитку.

      На крыльце показалась ее мать, шатаясь, придерживалась за косяк двери.

      – Фу!.. – замахнувшись, громко крикнула она и хлопнула себя по ляжке. – Лизка, сучка!

      Стоя за забором, они с ужасом смотрели, как во дворе маленькая девочка, рыча, оскаливая зубы, бросалась на окружавших ее собак. Переворачивалась, терлась спиной о землю, мотала головой, подражая им. Черный пес вспрыгнул на нее сзади. Она сбросила его с себя и укусила за горло.

      Возле конуры у железной миски валялись корки хлеба, бутылка подсолнечного масла, разорванная оболочка от колбасы. На земле была рассыпана мука и гречневая крупа.

      – Вам кого? – мать Лизки пригляделась к стоящим за забором людям, икнула, и, не в силах стоять, села на ступеньках.

      Потом отерла рукой губы и тихо добавила:

      – У нас все дома.

* * *

      Пройдя мимо железной клетки, Катя поморщилась от резкого запаха и спросила:

      – У нас все дома?

      – Татарин здесь. Если ты это имеешь в виду. У себя в кабинете с какими-то зверями.

      В клетке дикое животное неистово бесится. Свирепо оскалившись, лохматый и грязный, рычит и плюется. Трясет прутья решетки, пытается лезть по ним наверх. Подозрительно щурит злые желтые глаза и шипит. Спрыгнув на пол, тяжело дышит и хрипит:

      – Я вам это запомню… Повернись ко мне, слышь?! Ты мне в цвет скажи, за что меня закрыли? Адвоката мне приведите!

      Дежурный сидит к нему спиной, пишет в журнал, отвечает на телефонные звонки. Постоянно хлопает дверь. После развода входят заступающие в наряд патрульные. Смеясь, встали возле клетки. Снимают на камеру мобильного телефона.

      – Я требую адвоката! – утирая слезы, перцовый газ на него почти не действует, он кричит, вцепившись в решетку. – Барбосы!

      – Что телевизор с людьми делает! – вздыхает и качает головой дежурный.

      – Эй, лошара, слушай сюда! Ты завтра сам лично мне принесешь в зубах…

      Повернувшись от пульта на вращающемся стуле, дежурный выглянул в длинный пустой коридор. Убедившись, что там никого нет, встал из-за стола. Вытащив резиновую