100 шагов до тебя. Вера Чуднова

занявших свои излюбленные места в кабинете. Пролетарова растеряно огляделась, решая куда ей сесть. Она надеялась, что Серый будет с ней, и они займут одну парту. Однако юноши не было, и Кате приходилось самой принимать решение. Например, этот стол, у окна. Выглядел симпатичным, как раз рядом со столом преподавателя.

      – Катя, Вы займёте своё место? – устало спросила женщина в очках, которую изначально Пролетарова не заметила.

      – Да, извините, – Катя заняла приглянувшуюся парту.

      – Хорошо, сидите тихо, я сейчас приду, – сообщила женщина и вышла.

      Правда от одиночества Катя страдала не долго. Едва за преподавательницей закрылась дверь, как в кабинет зашла опоздавшая гимназистка. Катя, сначала с надеждой посмотревшая на дверь, разочарованно отвернулась. Правда, у студентки были иные планы насчёт Катиного одиночества.

      – Привет. Я – Лика.

      Катя уныло подняла голову. Рядом с партой, которую девушка заняла, остановилась странного вида блондинка, она опёрлась обеими руками на парту и с интересом разглядывала новенькую.

      – Привет. Я – Катя, – отозвалась Екатерина, мельком отметив немного неряшливый вид собеседницы: распущенные и не уложенные волосы, укороченную почти вдвое юбку и торчащую из-за пояса с одного бока блузку, а также не застегнутые верхние 5 пуговок. Пиджак отсутствовал вовсе.

      – Рада знакомству. Подвинешься? – осведомилась Лика, ставя своё портфель на парту.

      – Конечно, – улыбнулась Катя и подвинулась на соседний стул, ближе к окну.

      Конечно, ей совершенно не хотелось сидеть с этой неопрятной девицей, но Катя не могла отказать Лике, не могла сказать первой же знакомой, что её общество неприятно. В старой школе Пролетаровой неоднократно говорили, что она не может себя правильно поставить в обществе, заставить других считаться с её мнение. Лика тем временем достала письменные принадлежности, блокнот, и начала постукивать карандашом по парте. Раздражающий звук. Мало того, что Катю угнетала внешность девушки, её начинал злить стук карандаша. «Наверное, маму так же раздражал утром мой будильник!» – грустно подумала Катя, испытывая острое чувство вины перед матерью.

      – Прости, – медленно произнесла Катя, полностью развернувшись к Лике. – Прости, ты не могла бы не стучать?

      – Что? – в ответ Лика подняла брови, округлив свои узкие зеленые глаза. – Ты что-то сказала?

      – Да, – терпеливо повторила Катя, не зная, как долго сможет прощать этот звук Лике. – Прекрати, пожалуйста, стучать, мне крайне неприятен этот звук.

      – Хорошо, – пожала плечами обладательница растрёпанной гривы и продолжила постукивать. Катя сидела в нерешительности несколько секунд, а затем накрыла руку Лики с карандашом своей, слегка прижав ладонь к парте.

      – Вот так.

      Лика вновь повернулась к собеседнице, недоуменно поглядывая то на их руки, то на новенькую.

      – Ты что делаешь? – возмутилась девушка.

      – Поддерживаю