Игры разума. Сергей Рогунов

вспоминаешь с улыбкой или с грустью… Не вернуть то время, это факт. Но иногда вернуться в него, пусть и ненадолго, ох как хочется!

      Впрочем, сам Советский Союз я недолюбливал. Да, тогда государство рабочих и крестьян с его идеологией, запретами, ограничениями, с «железным занавесом», с кастрированной культурой и информационным голодом, с плановой экономикой, порождающей дефицит большого числа товаров народного потребления и, как следствие, огромные очереди, продуктовые талоны, спекуляцию, вызывало у меня отторжение.

      С тех пор, конечно, некоторые недостатки социализма благополучно были преодолены, но взамен появились новые глобальные проблемы, уже присущие дикому капитализму с нечеловеческим лицом. Например, социальная незащищенность многих слоев населения, многомиллионная безработица. Стало почти нереально заработать вменяемые деньги, не становясь на путь лжи и криминала, но при этом дефицит продуктов и различных товаров стал достоянием истории, как и километровые очереди, талоны и ограничения продаж в одни руки. За деньги теперь доступно всё, что угодно, только вот самих денег у большинства населения нет.

      Зато пышным цветом во всех сферах жизни общества расцвели идиотизм и некомпетентность, а ум, интеллект, совесть и сострадание как раз оказались в чудовищном дефиците…

      Но речь сейчас не об этом, а вот о чём: в какую бы эпоху ты ни родился, одно дело, если тебе чуть за двадцать и целая жизнь впереди, и ты рисуешь себе радужные перспективы, а другое, когда тебе уже за пятьдесят, в целом жизнь-то прожита и прожита совсем не так, как представлялось тридцать лет назад…

      Вот и прожита жизнь уж немалая,

      И успели виски поседеть…

      И смеётся над ним, отвернувшись,

      Желтоглазая тётенька Смерть…

      Всё тот же обшарпанный подъезд с покосившейся матрицей почтовых ящиков, те же истёртые ступени лестницы, та же испачканная уже пожелтевшей от времени краской табличка на двери квартиры Майкла на третьем этаже с номером двенадцать…

      Майкл открыл почти сразу после звонка, словно караулил меня под дверью. Оказывается, он сам пришел буквально за пару минут до меня и только-только успел переодеться в домашний наряд. Я передал ему пакет с продуктами, снял куртку, сменил ботинки на гостевые тапочки и прошел вслед за хозяином в гостиную.

      Надо отметить, что со времени, когда я впервые побывал у Майкла в гостях, – а было это в октябре 1987 года, – обстановка в его квартире абсолютно не изменилась. Те же обои на стенах, занавески на окнах, всё та же мебель; древний дисковый телефон на стене в прихожей, завалы всяких печатных плат от радиоаппаратуры между кроватью и шкафом в спальне; старый кожаный раскладной диван, пара обшарпанных кресел в гостиной и там же – дореволюционный обеденный стол…

      Казалось, что и запах восьмидесятых сопровождал тебя повсюду, словно время