Сборник коротких рассказов. Валентин Пампура

не бегаю, ещё чего.

      – Да, чего ты по вечерам ко-мне таскаешься? Влюбился?

      – Ещё чего. Мне если хочешь знать ещё не время об этом думать.

      – Да я вижу, вон молоко на губах ещё не обсохло. – Она рассмеялась. – Дай оботру. Залился как поросёнок, а туда же рассуждает. Не вертись. А что тебе во мне совсем ничего не нравится?

      – У тебя руки нежные.

      – А ещё?

      – Ещё ты добрая.

      – Это хорошо. А замуж меня возьмёшь?

      – Что это вдруг?

      – Да ничто, шучу я. Ай да кто быстрее до того берега.

      Они сбросили одежду и, разорвав голубую линию, захлопали руками по воде. Уже потом, когда вода успокоилась, и они лежали на песке. Лёшка спросил – Маш, а что для тебя, ну эта семейная жизнь?

      – Это когда муж умный и красивый. Чтоб работящий был, не пустозвон какой. Любил бы меня, а я ему за это детишек бы нарожала.

      – А за такого как я пошла бы?

      – Я же сказала, что б умный был, а ты дурак ещё совсем.

      – Что, сразу, дурак то?

      – Да ладно, шучу я. Пошла бы, если б позвал.

      – А если я позову?

      – А ты позови.

      – Смотри, пацаны раков дерут. Пойдём и мы?

      – Сейчас, я руки, а бы, куда не сую.

      – А я пойду. Вечером раков наварим.

      Лёшка вскочил и понёсся к реке. Стоя покалено в воде, мальчишки шарили руками под водой. Простая история.

      Дорога шла мимо спелой пшеницы, и утопала в бескрайних жёлтых полях. Серые, потрескавшиеся комья земли, были пронизаны сухими тонкими стебельками. Тёмные трещины тянулись вдоль дороги, расходясь на маленькие, сухие ручейки, наполненные пылью. Весь в масленых пятнах и насквозь пропавший соляркой, трактор стоял посреди дороги, уткнувшись, ржавым капотом в канаву, заросшую тёмно-зелёной травой. Лёшка сидел под деревом, жевал зелёный стебель, смотрел на белые облака, бегущие по синему бескрайнему небу. И думал – Вот они белые, чистые бегут себе по небу и ни что их не беспокоит. А человеческая жизнь как земля, сначала она сырая, наполненная влагой, и пронизанная множеством жизней. Больших и малых. А потом, пройдут годы, и станет она как эти сухие комья, потрескавшиеся и не нечто не годные. – Лешка посмотрел на трактор. – Или вон как этот трактор, отбегал своё и умер, прям как человек. Так и я когда-нибудь. А что останется? Ничего. Всё тлен. Впрочем, если, к примеру, жениться, детей завести. Тогда память обо мне в детях жить будет. Меня уже не будет, а всякий на детей посмотрит и скажет это Алексича, сразу видно. А потом на внуков перейдёт, на правнуков, и так далее. Пройдут десятилетия, а какой-нибудь праправнук будет говорить, что, дескать, жил на земле Алексей прародитель наш, великий был человек. Да, сильно и благородно. Даже гордость чувствую за себя. Дело за малым невесту нужно хорошую, что бы ни было мучительно больно за неверно сделанный выбор.

      Из-за пригорка выскочила серая нива, и, оставляя за собой клуб пыли, помчалась к трактору. Она затормозила возле трактора. Дверь открылась, и, из машины вышел человек.

      – Ты что тут