Пантомима слова. Сборник тишины. А. Ярославович

не забыть

      И день

      Хотя бы один

      Без злых перемен

      Заново пережить

      Но увы

      Все увы тлен

      Все исчезает во мгле

      Где ты теперь

      Париж Жана Габена

      Набережная Орфевр

      Комиссара

      Мегре

      «– Я остаюсь…»

      – Я остаюсь

      И тебя пропускаю вперед

      Новый год

      Не пытаясь понять то что было

      Ведь как-то прожилось

      Слепилось

      Радость и грусть

      А что будет

      Стоит того чтобы ждать

      Я это знаю

      Я остаюсь

      И тебя пропускаю вперед

      Новый год

      «– Добро пожаловать…»

      – Добро пожаловать

      Ключ под ковриком

      Листва палая

      В гости к полковнику

      Которому кроме дождя никто не пишет

      Которого кроме дождя

      Никто не ждет

      и все же ждет

      «– Грустна нежна светла…»

      – Грустна нежна светла

      Святая

      Мелодия дождя в конце строки

      Люди зонты

      Горчичный свет Луны

      Шаги в ночи

      Огни последнего трамвая

      Я видел из окна

      Как уходил

      Я

      Возвращаясь

      «– Я сосчитал свои годы…»

      – Я сосчитал свои годы

      Все увы не мои

      Свои растерял по пути

      В лабиринте людском

      Мои лишь минуты

      Которыми жил

      Которыми

      Умирал

      Жертвуя ферзём

      «– Я помню все страницы этой жизни наизусть…»

      – Я помню все страницы этой жизни наизусть

      Но о чем эта книга

      Я так и не знаю

      Может я ошибаюсь

      Полагая что грусть

      Это радость моя

      И радость моя

      – Все та же грусть

* * *

      – Позови миллионы отверженных, и поверят они, ибо захотят поверить, в глубине души зная, что их в который раз обманут, будто в первый раз. Но как это сладостно, хоть и ненадолго не верить, что тебя обдурят, тешиться, что позвали, вспомнили, пусть и всех скопом. Но их, безымянных, себя позабывших, никогда не посадят рядом за стол, позволят лишь постоять в дверях, поглазеть на пир каннибалов во имя Христа, на котором их самих же и съедят, запивая вином и кровью Христа. Съедят даже их отверженность. Кто-то скажет, это – детская непосредственность, наивность, доверчивость. Но, как не жаль, нет. Это, скорее всего, гордыня, или ее очень близкая родственница.

      – Потому что – скопом.

      – И потому что и сами пирующие – безымянные, не люди. Скоп.

      …

      – Правда, собака, даже у тебя есть имя, и ты его, конечно, помнишь?

      – Помню…

      «– Конечно жаль…»

      – Конечно жаль

      Упавшего листа календаря

      В такую даль никуда провожать

      Прощать на кресте только тебе вспоминать устал