Глобализация: повторение пройденного. Неопределенное будущее глобального капитализма. Бринк Линдси

либо перераспределяя богатство или доходы между людьми. Такое вмешательство предполагает наличие порядка, управляемого сигналами рынка, однако не заменяет его{59}.

      Когда политический процесс пытается полностью подменить собой рыночный порядок, единственно возможным результатом оказывается хаос. В качестве доказательства можно привести опыт первых месяцев Советской власти{60}. Вскоре после захвата власти новый большевистский режим во главе с В.И. Лениным предпринял амбициозную попытку создать полноценную централизованную систему планирования. В начале 1918 г. Ленин (по свидетельству его ближайшего соратника Л. Д. Троцкого) неоднократно повторял: «Через 6 месяцев мы построим социализм»{61}. Промышленность была национализирована, частная торговля запрещена. Активно создавались помехи использованию денег. Был введен принудительный труд, а также реквизиция «излишков» зерна продотрядами, рассылаемыми правительством по деревням.

      В восторженном отчете о новом эксперименте, опубликованном Коминтерном в 1920 г., сообщалось: «Все предприятия и все отрасли промышленности рассматриваются как одно предприятие…». Согласно этому отчету, все заводы напрямую или через промежуточные инстанции отчитывались перед Высшим советом народного хозяйства (ВСНХ) и получали от него руководящие указания. Сырье напрямую выделял заводам либо сам ВСНХ, либо местные советы. Центральные власти обеспечивали заводы капиталом, а рабочих – пайками. Средства производства выделялись заводам исполкомом ВСНХ, а потребительские блага распределялись тем же ВСНХ при участии Комиссариата продовольствия{62}. В общем, все было устроено очень похоже на то, как придумал Эдвард Беллами для США начала XXI в.

      Результаты эксперимента оказались катастрофическими. Промышленность рухнула. Нехватка продовольствия в малых и больших городах неуклонно росла. Нападения крестьян на продотряды вылились в настоящий бунт. В начале 1921 г. восстали рабочие Петрограда. Ситуация была настолько скверной, что у солдат Красной Армии отобрали сапоги, чтобы они не могли покинуть казармы и присоединиться к рабочим{63}. Наконец, Кронштадтский мятеж моряков, которых Троцкий в 1917 г. назвал «славой и гордостью революции», заставил Ленина отступить. В марте 1921 г., после подавления Кронштадтского восстания, он объявил «новую экономическую политику» (НЭП), в рамках которой была восстановлена мелкая частная собственность, разрешена частная торговля, восстановлена торговля с зарубежными странами, проведена денежная реформа и отменены реквизиции продовольствия на селе.

      Хотя в промышленности началось немедленное восстановление, но худшие последствия эксперимента были еще впереди. Деревня была в такой степени разорена реквизициями зерна и крестьянскими бунтами, что в 1921 – 1922 гг. в стране разразился жуткий голод. По данным официальной советской статистики, от голода умерли более 5 млн

59

Обстоятельный анализ проблемы «экономического расчета» см. в: David Ramsay Steele, From Marx to Mises: Post – Capitalist Society and the Challenge of Economic Calculation (La Salle, EL: Open Court, 1992).

60

Обзор раннего советского опыта, явно обращающийся к проблеме невозможности экономических расчетов в отсутствие рынков, см. в: Peter J. Boettke, The Political Economy of Soviet Socialism: The Formative Years, 1918-1928 (Boston: Kluwer Academic Publishers, 1990).

61

Цит. по: Геллер М., Некрич А. Утопия у власти: история Советского Союза с 1917 г. по наши дни. London: Overseas Publications Interchange, 1986. С. 58.

62

Отчет излагается в: Michael Polanyi, «The Span of Central Direction,» in The Logic of Liberty (Chicago: University of Chicago Press, 1951), 127-128.

63

Геллер M., Некрич А. Утопия у власти: история Советского Союза с 1917 г. по наши дни. London: Overseas Publications Interchange, 1986. С. 112–113.