Семейная хроника. Татьяна Аксакова-Сиверс

личностью, прикованной к постели подагрой или ревматизмом, однако деспотический гнет его ощущался и на графине, жизнь которой вряд ли была очень легкой, и на детях. Отчетливо помню, как в разгар бала девочки поочередно подходили друг к другу, делали какой-то знак и одна из них исчезала из зала. Это была «смена караула» у постели отца, который требовал, чтобы кто-нибудь из дочерей сидел с ним и рассказывал, что происходит в парадных комнатах. Вряд ли это было приятно девочкам, но они делали это безропотно, так как были очень хорошо воспитаны.

      Несмотря на внешний блеск жизни Клейнмихелей, мне всегда казалось, что эта семья глубоко несчастна. С одной стороны, среди ее членов чувствовался какой-то разлад, тщательно маскируемый, с другой – вопреки всем как будто благоприятным данным, Клейнмихелям «не везло». Та туча роковой обреченности, которая надвинулась на всех нас впоследствии, захватила своим краем семью Клейнмихель на несколько лет раньше общего срока.

      Граф Константин Петрович был сыном известного любимца Николая I, получившего графское достоинство за восстановление Зимнего дворца после пожара 1839 года и строившего потом железную дорогу из Петербурга в Москву. Когда я смотрела на герб Клейнмихелей, тисненый на карточках бальных меню, то его девиз «Усердие все превозмогает» казался мне лишенным всякой рыцарской романтики и более подходящим для ученической тетради, чем для геральдического щита. Николай I установил за семьей Клейнмихель майорат – свойственный Западной Европе, но чуждый России вид землевладения, который оставлял все земли[33] в руках старшего в роде, не дробя их на части. Вот это обстоятельство и послужило причиною семейной драмы, глухие и, может быть, искаженные отзвуки которой дошли до меня.

      Граф Клейнмихель был женат первым браком на графине Канкриной, имел от нее сына, овдовел и женился на хорошенькой 16-летней дочери курского помещика Богданова. Молва гласит, что молодая мачеха, у которой вскоре родился собственный сын, невзлюбила пасынка и пыталась выдать его за ненормального, чтобы отстранить от владения майоратом. Такие действия не согласуются с представлением, которое я составила себе о графине Екатерине Николаевне, однако достоверно известно, что Канкрины подавали прошение на Высочайшее имя и, по указу Александра III, мальчика Клейнмихеля изъяли у отца и передали на воспитание старикам Канкриным. Владеть майоратом ему все же не пришлось: вскоре после производства в офицеры он скоропостижно и как-то таинственно умер, гостя у отца в Ивне. Эта смерть вызвала нехорошие толки.

      Сына от второго брака, Диму (Владимира Константиновича) я знала мало. Воспитываясь в Пажеском корпусе и потом служа в лейб-гусарском полку, он лишь наездами появлялся в Москве. Это был видный, молчаливый и, вероятно, не очень умный молодой человек, нелюбимый матерью, но связанный крепкой дружбой со своей сестрой Еленой. Незадолго до войны 1914 года, в эскадроне, его ранила в живот копытами лошадь, он остался жив, но надежда иметь наследника рокового майората была потеряна. О трагической смерти Димы Клейнмихеля

33

В данном случае – имение Курской губернии Ивню. – Прим. автора.