ПОСЛЕДНИЙ ШАНС. Используй его. Лили Скай

что я не списывала у Насти. Так и сейчас он забирает листочек у Яны, читает его, и взгляд упирается в меня. Я смело гляжу на мужчину, испытывая желание вскочить с места и ринуться к двери, чтобы не убеждаться, что все повторится вновь.

      – Алеся Романова! Встать!

      Я подпрыгиваю на стуле, встаю, будто кто-то ударяет меня снизу, а листок с Настиной работой снова оказывается у меня в руках. Зачем я опять это делаю? Я могу остановиться, могу не рвать листок Насти, но руки не повинуются. Она задыхается от ужаса, роняя ручку, а я продолжаю пялиться на учителя, надеясь, что он не заметит, насколько я побледнела от страха и буквально теряю сознание.

      – Скажи мне, дорогая Алеся, кто тебе разрешал списывать у соседки по парте? – приторно сладким голосом говорит учитель, а я ощущаю, как ярость поднимается внутри. Почему я вновь должна оправдываться перед этим человеком? Почему Яна и Алена снова подставили меня, а я стою как последняя идиотка у всех на глазах и собираюсь нагло врать, унижая тем самым ни в чем не повинную Настю?

      – Я не списывала! – повышаю я голос, совершенно не ожидая от себя подобного. Все смотрят на меня удивленными взорами, а я не обращаю на них никакого внимания. Какая к черту разница, если мне все это снится?

      – Ну как же, в записке сестер Носовых предельно ясно написано, что, цитирую: «Алеся снова смотрит в листок Насти. Ну да, отвернулась от нас, нужно же найти новую жертву для списывания».

      Я резко выдыхаю, и пол под ногами начинает раскачиваться из стороны в сторону. Текст на записке был иной, а сейчас он поменялся, как такое возможно? Если все повторяется, люди говорят аналогичные фразы, значит, и записка должна оставаться такой же. Несмотря на мой ступор, учитель не прекращает буравить меня взглядом, ожидая как минимум адекватного ответа, не говоря уже о признании своей неправоты.

      Настя уже вовсю пишет новую работу, смахивая со щеки предательские слезы, а я не смотрю на нее, потому что иначе тоже не сдержусь от истерики. За эти полдня на меня уже столько всего навалилось – мои хрупкие плечи вот-вот прогнутся под тяжестью угнетающих событий.

      Происходящее дальше повторяет в точности предыдущий раз, а я с каждой секундой, с каждой произнесенной ложью чувствую, как сердце сжимается от боли, в горле стоит комок слез. Повторяю себе, что это не имеет значение, что я скоро проснусь и день будет другим. Вот только я все еще сплю и так четко испытываю те эмоции, которые не должна испытывать во сне.

      Буквально пулей вылетаю из кабинета, даже не застегнув сумку. Сталкиваюсь с Яной и Аленой, не говоря им ни слова, убегаю по коридору в сторону лестницы. Мчусь непонятно куда, лишь бы не оставаться больше в этой школе. Не могу, не в силах смотреть на эти лица, стены, которые сводят меня с ума еще больше, если больше вообще есть куда. Сейчас мне нужно побыть одной, чтобы подумать, понять, что со мной творится, и решить, как быть в случае, если это все-таки