Сожженные мосты. Александр Афанасьев

на длинную, укатанную грейдером и посыпанную щебнем дорогу, ведущую к КПП части. Сделано умно – два кольца обороны – внешнее и внутреннее. Внутреннее – намного выше внешнего. Если кто-то атакует периметр – сначала ему придется прорываться под огнем через первую линию инженерных заграждений, а потом наступать на вторую – снизу вверх по голому полю и под огнем. Сотник мог дать руку на отсечение, что под деревья между первой и второй линией обороны заложены заряды, да и на поле тоже мин набросали и растяжек наставили. Оборонились, в общем.

      – Петро, – хорунжий Петров положил руку ему на плечо, – смотри! На пять часов, воздух.

      Сотник посмотрел в распахнутый настежь люк в крыше – и через несколько секунд, всмотревшись до рези в глазах, обнаружил в светлеющем небе небольшую точку.

      – Разведывательный беспилотник.

      – Так точно…

      Серьезно работают. Возможно, и ударный – одну управляемую ракету он может нести.

      На укрепленном КПП – бетонные блоки, ДШК и бронетранспортер в капонире – пропустили сразу, подняли шлагбаум, даже документы не проверили.

      – Несерьезно как-то… – выразил общее мнение Чебак, когда отъехали.

      – Мабуть[37], на обратном пути проверят, – сказал сотник, – сейчас что проверять.

      – Куда, командир?

      Велехов развернул карту, примерно прикинул.

      – Сейчас давай направо. В километре отсюда – дорога на Катовице, налево. Вот и прокатимся для начала туда – до самой границы. Только проселками.

      – За пулемет встать?

      – Пока отставить пулемет.

      Дорога на Катовице была, причем приличная – бетонная и три полосы в каждом направлении. Но они не стали на нее выезжать, а вместо этого пошли параллельно, проселками. Впрочем, и проселки здесь были не такие, как на Дону, – хорошие, выровненные, почти без колей, во многих местах – гравием засыпанные, а где – и с асфальтом…

      – Хорошо живут… – проговорил Чебак.

      – Европа… – подхватил Певцов.

      – Рты закрыли! – пристрожил сотник. – Не на прогулке. Продолжать наблюдение, нам тут потом на брюхе ползать.

      И в самом деле Европа – даже лес какой-то не такой, не говоря уж про дороги. Поля – тоже чистенькие, ухоженные. Дорога – как новенькая. Но никто такому не завидовал. Казаки – люди простые. Живем на Дону – как предки жили, Государю служим. В командировки вот ездим, платят хорошо, выслуга опять же день за два. На Дону – курени[38], скот, земля. Казачий круг сам делами вершит, самоуправление, кто хочет – к сохе, кто хочет – винтовке. Кто хочет от дел отойти – у того земля, паши – не хочу. Чего ж еще надо. А то, что дорога гравием не посыпана, – так и бес с ней, с дорогой. Проехать можно – и добре. Если кто жизни учить придет – так ведь казаки и в Берлине, и в Париже, и в Багдаде побывали. Надо – еще где побываем, в Лондоне там или в Вашингтоне, если не понял кто.

      Дорога петляла по лесу, бросалась то вниз, то вверх. В некоторых местах до деревьев – рукой подать, огонь откроют – ахнуть

37

Может быть, так донские казаки иногда выражаются.

38

Курень – дом (казацк.).