Замок. Франц Кафка

переспросил слегка обескураженный К. и повторил вопрос учителя, но в более учтивой форме. – Нравится ли мне Замок? А почему вы считаете, что он мне не нравится?

      – Он никому из приезжих не нравится, – изрек учитель.

      К., опасаясь сказать что-нибудь невпопад, на всякий случай решил перевести разговор на другое.

      – Вы, конечно, знаете графа?

      – Нет, – отрезал учитель и отвернулся, желая закончить разговор, но К. не позволил ему этого сделать, повторив свой вопрос:

      – Как? Вы графа не знаете?

      – Да откуда мне его знать? – тихо ответил учитель и, уже громко, добавил по-французски: – Поостерегитесь хотя бы при детях!

      К., однако, счел, что это замечание дает ему право на следующий вопрос:

      – Нельзя ли как-нибудь зайти к вам, господин учитель? Я приехал надолго и чувствую себя довольно неприкаянно, я ведь и в деревне всем чужой, и к Замку вроде бы тоже отношения не имею.

      – Между деревней и Замком различия нет, – заметил учитель.

      – Может быть, – согласился К., – но мне от этого не легче. Так вы позволите как-нибудь к вам заглянуть?

      – Я живу в Лебяжьем переулке, в доме мясника.

      И хотя это было скорее сообщение адреса, чем приглашение в гости, К. живо подхватил:

      – Хорошо, так я приду.

      Учитель кивнул и с ватагой детворы, тотчас снова загалдевшей, двинулся дальше. Вскоре все они скрылись за горбом пригорка, круто заваливающегося вниз.

      К., однако, был расстроен, разговор его раздосадовал. Впервые после приезда он вдруг почувствовал, что по-настоящему устал. Поначалу-то казалось, что дальняя дорога ничуть его не утомила, – шаг за шагом, спокойно и уверенно, шел он сквозь череду дней, – зато теперь последствия непомерного напряжения начали сказываться, и, конечно, в самое неподходящее время. Его неудержимо влекло искать новых встреч и знакомств, но всякое новое знакомство усугубляло усталость. Так что если он, в нынешнем своем состоянии, сумеет заставить себя продлить прогулку хотя бы до ворот Замка, этого будет вполне достаточно.

      И он снова двинулся вперед, но путь оказался неблизкий. Улица – та, по которой он шел, главная улица деревни – вела вовсе не к замковой горе, но лишь по направлению к ней, а потом, почти у подножья, вдруг, как нарочно, уклонялась в сторону, и вроде бы не удаляясь от Замка, однако и не приближалась к нему. К. все ждал, когда дорога наконец повернет к Замку, собственно, только в ожидании этого поворота он шел и шел вперед, не решаясь – очевидно, вследствие усталости – сойти с дороги и дивясь про себя протяженности деревни, которая никак не кончалась: снова и снова тянулись по сторонам низенькие избенки, подернутые морозным узором окошки, снег, безлюдье, – пока, наконец, он не заставил себя сойти с дороги, чья накатанная колея держала его словно привязью, и его принял в свое русло узенький переулок, где снег, однако, оказался еще глубже и вытаскивать ноги из вязких сугробов было еще трудней, так что К. сразу прошиб