Калейдоскоп судеб: в погоне за счастьем и оохолами. Мир хоганов. Лолита Волкова

как свое.

      А на второй год ему начали приходить странные сны. Это были смутные истории о нем – но вроде как о каких-то других людях, и каждый раз разных. И эти истории были из таких разных эпох, но такими реальными, что, просыпаясь, Егор каждый раз с трудом напоминал себе, кто он и где находится.

      – Но ты же сам сказал, что тебя так зовут, – покосился на него Кшиштоф. – Неужели ошибся и вспомнил настоящее имя только сейчас? Больше года прошло.

      – Так меня звали, – он сделал акцент на последнем слове. – Но теперь… Не знаю. Как будто это не мое имя. Здесь я не тот Егор, которым был раньше.

      – Все мы уже не те, ибо все меняется, – философски заметил Кшиштоф.

      – Я кто-то другой, – упрямо заявил Егор.

      – У тебя крыша поехала. Еще бы, после стольких снов, даже не человеческих, – решил Кшиштоф. – Ну хорошо, как ты хочешь, чтоб тебя звали?

      – Пока не знаю.

      Он чувствовал, что «Егор» уходит, но его имя еще не пришло к нему. Объяснять это вслух он не хотел, понимал, как это выглядит со стороны.

      Шаг 7. Рождение бога

      – Я всего лишь копия! Настоящий я где-то далеко.

      Егору начали сниться сцены его настоящей земной жизни, и однажды он понял, что это – не его прошлое, и иногда даже вовсе не прошлое, а настоящее! Проснуться и понять, что ты – всего лишь клон, жалкая копия, – к такому Егор был не готов.

      Даже жизнь инопланетян, увиденная в многочисленных снах, не так сильно его поразила, как открытие того, что сам он – всего лишь подделка, ненастоящий человек.

      Кшиштоф посмотрел на него, прищурившись:

      – Ты гегельянец, что ли?

      – Кто? – не понял Егор.

      – Ты, – Кшиштоф усмехнулся. – Был такой немец. Философ, – он произнес это слово так, будто оно было ругательством. – Гегель считал, что все мы – проявления Мирового Духа, фактически мы и есть части этого Духа, только воплощенные. Но вот только, – Кшиштоф покачал головой, – одни люди, понимаешь ли, осознают себя частью этого Духа, а другие нет. И первые вроде как «избранные».

      Мысль об избранности Егору понравилась, окатила странным удовольствием, воодушевлением и надеждой.

      – И эти «избранные», – доцент снова выделил это слово издевательски, – могут снова стать чистым Духом, вернуться к нему, поскольку осознают, что они – это Он.

      – А чем это плохо? – решился наконец спросить Егор, хотя чувствовал, что хорошего ответа не жди.

      – Хы! – неопределенно хмыкнул Кшиштоф. – Один тоже такой был, «избранный». Поверил, что он нечто большее, чем просто человек. Решил, что миллионы людей – мусор не осознающих себя кусочков духа, и убил их. Десятки миллионов убил.

      Егор, нахмурившись, слушал, но на вопросительный взгляд Кшиштофа только пожал плечами.

      – Это был Гитлер, – Кшиштоф сказал имя так, будто это должно было все объяснить.

      Имя оказалось Егору незнакомым. Но с того вечера