Князь Тур. Древлянская война. Михаил Нирут

времени, побежал к белой башне, где его уже с вестями ждал князь. Не обращая внимания на своих друзей, он стремился на самую вершину вежи, чтобы Кабрун первым узнал о срочных новостях. Перед самой дверью воевода остановился, чтобы перевести дух, закрыл глаза и попытался отдышаться. Кабрун услышал его шаги и просто стал дожидаться, пока он войдёт.

      Восстановив дыхание, воевода решительно открыл дверь и вошёл в покои. Он увидел, что князь уже стоит посреди комнаты.

      Лицо князя было очень скорбным, а глаза – намокшими. Он понял, что если бы Каригайло принёс добрые вести, то он ворвался бы как ураган, но раз он замялся перед дверью, значит, произошло что-то недоброе. Воевода, опасаясь, что из его глаз брызнут слёзы, решил, что лучше бы князю не видеть их, да и сам он не желал наблюдать печаль повелителя. Он встал на одно колено перед Кабруном и склонил голову, дожидаясь, пока к нему обратятся.

      – Говори, мой друг.

      – Лада, она… она мертва.

      – О нет, – обречённо сказал князь.

      – Она не перенесла родов.

      – А что дитя?

      – Ребёнок выжил, но без матери я не решился его доставить сюда.

      – А чем же мы его будем кормить?

      – Турица, что мы захватили в битве с ятвягами, недавно родила молодого бычка, но он не выжил, и я распорядился вскармливать дитя её молоком.

      – Его отец пытался убить тура, а он сам вскормлен молоком турицы, – сказал Кабрун, немного помолчав. – Видно, сами боги связали его жизнь с этим зверем. Назовём отныне его Туром.

      – Как пожелаешь, князь, – смиренно сказал Каригайло. – Но как быть теперь с викингом?

      – За то, что он сделал с нашей Ладой, его следовало бы убить. Но, видимо, в этом есть и наша вина, – обречённо буркнул князь.

      – Но какая? – Каригайло поднял голову и взглянул Кабруну в глаза.

      – Видимо, когда мы взяли власть в этих местах, стоило насадить здесь христианство, от которого мы бежали тогда. Христианское целомудрие смогло бы уберечь её больше, чем страх наказания.

      – Но разве мы не наказывали всех тех, кто пытался самовольно жениться или выйти замуж? И почему это не помогло с Ладой?

      – Как бы мы ни старались, но богов люди боятся больше, чем себе подобных.

      – Но тогда бы здесь началась вновь война. Одни бы принимали христианство, а волхвы бы их резали, и так до тех пор, пока бы ситуация не поменялась.

      – Ты верно говоришь, мой друг. Насильно сводя между собой другувитов, мы предотвратили многие беды, но потеряли Ладу. Ведь она не хотела силком выходить замуж.

      – Может, теперь, когда наша другувитка умерла, стоит дать возможность невестам воспрепятствовать супружеству, если суженый не мил?

      – Отныне, когда невестам возложат венок на голову, если не пожелают выходить замуж, то пусть положат его на воды безымянного озера и уходят прятаться в лес. Если до утра их там никто не обнаружит, то будут свободны от всякого брака или выйдут за того, кого сами выберут.

      Князь