Кофе в бумажном стаканчике. Ирина Сотникова

смотреть в боковое тонированное стекло, изо всех сил сдерживая слезы. Приятный запах парфюма, исходивший от ее обидчика, навеял мысли об отце. Она вдруг подумала, что соскучилась невыносимо, не хочет больше никакой карьеры, и что ей, вопреки наивным девическим ожиданиям, крайне тяжело одной в этом чужом городе, где на пешеходных переходах наезжают дорогие машины, а прохожие готовы обозвать последними словами только за то, что с ней случилось такое несчастье. Не выдержав захлестнувших ее эмоций, Надя захлюпала носом. Водитель, повозившись в бардачке, протянул ей пачку сухих салфеток. Она взяла, нервно выдернула одну, расправила, вытерла мокрое лицо и нос. Стало легче.

      В городской больнице водитель, не спрашивая, взял ее под руку, уверенно повел по длинным гулким коридорам с бетонными полами и выкрашенными синей масляной краской стенами. По дороге он кому-то позвонил, попросил принять пострадавшую, то есть Надю, без записи и открыл дверь в темный кабинет со светящейся табличкой. Очередь зароптала, но ее обидчик не обратил на это никакого внимания.

      Надя устало подумала, что этого молодого напыщенного пижона простые люди, ожидающие вызова к врачу в очереди, не интересуют. Сейчас окажется, что со здоровьем у нее все отлично, он с облегчением бросит ее в обезличенных, пропахших дезинфекцией коридорах, и она будет долго добираться в общежитие, потратив на проезд лишние деньги, которых не было, – ежедневный бюджет рассчитывался до копейки. Впрочем, пусть едет! Он невыносимо раздражал ее своим невозмутимым видом.

      Мама, наверное, сходит с ума, и, не дождавшись звонка, набирает ее номер каждую минуту, с ужасом выслушивая, что «абонент временно недоступен». Вечером надо попросить телефон у соседки по комнате, установить сим-карту и успокоить маму. Можно сказать, что разрядилась батарея. Главное – говорить уверенно, чтобы мама не почувствовала ее ужасное состояние. Объяснять, что случилось, у Надежды не было не сил. Ничего, обойдется…

      В кабинете записали данные и предложили пройти в соседнее помещение сделать рентген. Вдруг пожилая врач остановила:

      – Головенко, что у вас в руке?

      Надя недоуменно разжала онемевший кулак – на запотевшей ладони лежали собранные с асфальта запчасти, про которые она совсем забыла. Ее сопровождающий подошел, зачем-то забрал из руки остатки телефона и вышел в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Девушка так устала, что даже не спросила, зачем ему это надо, – наверное, решил выкинуть в мусор. Ну и ладно! Бежать она за ним не будет, а маме скажет, что телефон украли. В конце концов, случиться в городе может всякое. Надя обреченно подумала, что ненавидит всех этих самоуверенных хозяев жизни за их дурное богатство и вседозволенность. Он возится с ней только потому, что виноват, только и всего. Если бы не авария, он никогда бы не посмотрел в ее сторону – слишком велика разница между ними. Впрочем, зачем он ей? Наступит время, и она всего добьется сама! От этой мысли Надежде стало совсем горько. То, что случилось с ней всего полчаса назад, свидетельствовало как раз об обратном. Таких тетёх, как она, в большой