1920 год. Советско-польская война. Юзеф Пилсудский

и их командиров, выбирается из тактических низов и становится частью военной стратегии.

      Когда я пытаюсь проанализировать нашу польско-советскую войну с позиций окопной стратегии, я всегда и в своих воспоминаниях, и в документах обнаруживаю в нашей армии какое-то внутреннее трение, связанное именно с этим вопросом. Когда я, как Верховный главнокомандующий, сразу же отказался от всех попыток ведения окопной войны, не видя возможности использовать у нас хоть какие-то ее методы, я сразу же натолкнулся и у своих подчиненных, и в обществе на яркую приверженность принципу – «faites une ligne forte». Находясь под сильным впечатлением только что прошедшей войны в Европе, люди в моих попытках применить в нашей войне метод движения и маневра слишком, к сожалению, часто хотели видеть отсутствие стратегического мышления, игнорирующего красоту и мощь недавнего хозяина стратегии – жирного и толстого окопа. Но как раз в нашем случае окоп мог быть очень худым и щуплым. Он не мог питаться, чтобы набрать необходимую стратегическую тушу, ни промышленностью, которой не было, ни человеческим материалом, требуемым для заполнения окопа и поддержания его в надлежащем весе и значении. До 1920 года моего влияния было достаточно, чтобы загнать окоп в отведенную ему область – область тактики и методики боя, а многочисленные победы, которые мы одерживали, кажется, подтверждали правильность моей точки зрения. Но окоп неохотно покидал свой трон. Он мстил, искал реванша, оставляя вместо себя свою неотлучную сестричку – линию, которая постоянно вступала в конфликт с вводимыми мною движением и маневром. Он мстил, оставляя вокруг меня и особенно за моей спиной пожимание плечами, недовольный шепот и тихие, как у больного, жалобы на устаревшие, детско-романтические стратегические помыслы Верховного главнокомандующего. Faites une ligne forte! Это современная война, это спасение Польши! Сколько неблагопристойных закоулков истории, связанных с этим спором, я мог бы осветить!

      Возвращаясь к анализу июльских боев, хочу отметить, что цель боя на 4 и 5 июля, которую ставили войскам наши командиры, имеет своим источником как раз окопную психологию и стратегию. Эта цель состояла в том, чтобы доказать атакующему нас противнику, что построенный нами окоп прорвать невозможно и что если он вступит сюда, то его ждет немедленная кара за такое святотатство. И когда я просматриваю документы, приказы, рапорты и донесения, то нахожу в них ясные и понятные для меня доказательства, что период, предшествующий сражению, был периодом реванша хозяина стратегии – окопа – над Верховным главнокомандующим.

      Вот один из таких документов, полный определений и выражений, понятных только лишь в условиях ведения окопной войны в самом прямом значении этого слова. Речь идет о плане обороны участка 1-й армии. Генерал Зыгадлович получил от командующего фронтом приказ, в котором говорилось, что «линия, занятая 14-й армией, представляет собой главную линию обороны, укрепление которой необходимо ускорить любыми средствами».