Теща. Виктор Улин

возвращаюсь в восьмой класс.

      То есть в последний год, проведенный в школе №9.

      По существу, он был полностью отдан математике.

      Эти подробности вспоминать не вижу смысла; сами по себе они не имеют отношения к мыслям, всколыхнувшимся на поминках тещи – заставившим плакать, вызвавшим желание влить литр водки и разбить себе голову об стену.

      Скажу кратко.

      Помимо ВЗМШ, где учеба заключалась в периодическом решении контрольных работ, присылаемых по почте из Москвы, я записался еще в ЮМШ – «Юношескую математическую школу» – при местном университете, еще не предполагая, какую роль он сыграет в моей жизни.

      Туда я ходил раз в неделю, вечером по средам – решать задачи у доски, общаться с такими же увлеченными ребятами, с многими из которых предстояло оказаться в одном классе школы №114.

      Помимо вечерних занятий, которые вели студенты-второкурсники математического факультета, ЮМШ дала мне право посещать университетскую библиотеку и даже брать домой некоторые вещи, не пользующиеся спросом.

      Я выбирал сложные, мало кому нужные книги по высшей геометрии. Например, крупноформатную монографию Савелова о плоских кривых, которую читал, как иные в моем возрасте поглощали дребедень вроде «Трех мушкетеров» или «15-летнего капитана». В какой-то другой книге я вычитал термин «инфинитиземальные координаты»; он мне понравился, я даже пытался выяснить у нашей Нины Ивановна, что это такое, но она с трудом могла объяснить даже простые декартовы.

      Сейчас я уже не помню ничего ни о смысле этих слов, ни о финслеровой геометрии, ни о гомеоморфизмах тора – забыл даже, что такое интеграл Лебега. Геометрия осталась за бортом, я специализировался по теории вероятностей, и это оказалось благом, поскольку статистические методы широко используются в современных областях.

      Сфера моих научных интересов позволила возглавить сектор в академическом Институте математики, дала возможность работать на полставки профессора в университете, общаться с заинтересованными студентами, иметь аспирантов.

      Я также без труда подвизался в УГАЭС, где хорошо зарабатывал левым образом на диссертациях, о чем уже упоминал.

      Там я исправно пользовался феноменом человеческого тщеславия: дурам с лицами прачек, только что вылезших из бариновой постели, не хватало отцовских «Мерседесов SLK», им требовались диссертации. За наукообразные обоснования своих потуг – без которых экономическую ахинею не принимал к защите ни один ученый совет – они платили мне по пятьдесят, а то и по семьдесят тысяч рублей.

      О таких деталях я вспомнил потому, что они явились результатом моих математических усилий в восьмом классе.

      Правда, сама судьба сложилась не совсем так, как намечалось, но этим воспоминаниям еще не пришло время.

      Я просто хотел сказать, что восьмой класс оказался для меня своего рода переломным.

      Слегка повзрослев, я стал перестраивать жизнь.

      2

      Я понимаю, что поворот воспоминаний может показаться странным; признаться честно, он слегка удивил даже