«Звезды кремля». Александр Мирославович Хоминец

доктор? Вы, наверное, меня хотите успокоить? – всхлипывая, сказала тетя.

      – Пойдемте ка, милочка, выйдем. Не надо своими слезами еще больше травмировать мальчика – доктор взял мою тетю под локоток и так ласково потянул в коридор. Танечка вышла следом.

      «Ну вот, паззл начинает складываться. Я сирота, живу с тетей, в каком-то секретном городе, у меня есть друг Петров, с которым мы сперли ракетницу, из-за нее я и попал в больницу. Вернее тот в чьем теле я оказался. Надо привыкать, что теперь это мое тело. Я Елизаров Виктор» – мои мысли прервала тетя, которая вернулась в палату уже без слез.

      – Витюша, доктор сказал, что все будет хорошо! Там кстати этот пришел, твой дружок. Рвется тебя проведать, ладно уж пусть заходит – проворчала тетя Агриппина – там, в авоське пирожки, тебе испекла, печенье и мандарины. Поправляйся мой мальчик! – тетя вышла. В палату ворвался рослый рыжий пацан и подбежал ко мне.

      – Витька, друган, как ты? Говорят, память потерял? Или претворяешься, чтобы не отвечать за проступок? – заговорщицки прошептал он.

      – Нет, я и взаправду, ничего не помню. А ты кто? – выдал я.

      – Да и в правду дело дрянь! Совсем ничего? – я очередной раз замотал головой – Вот тебя приложило, так приложило! Меня же зовут Иваном мы с тобой друзья с первого класса, вместе всегда! Ну, ни чего я тебя не брошу, возьму над тобой шефство! – заржал он. Тут в палату вошла «ангел» Танечка.

      – Чего шумишь, оболтус! Ну-ка, марш отседа! Больным нужна тишина и покой.

      – Все ухожу, ухожу, тетенька. Держись дружбан! – он поднял согнутую руку вверх со сжатым кулаком – Но пасаран! – скандирован он и исчез за дверью.

      – Всем отдыхать, скоро обед и чтоб тишина в палате – строго сказала Танечка и вышла.

      Слово обед, разбудило мой желудок, он призывно заурчал как стая голодных волков. Тетя же принесла сетку с едой, вспомнил я. Потянулся к тумбочке и сгреб авоську. В ней лежали несколько мандаринов, печенье «Юбилейное» в красно-белой упаковке, со знаком качества СССР, полотенце, в которое были завернуты еще теплые пирожки. Я откусил один, с яблочным повидлом, вкуснотища. Потом вспомнил про других обитателей палаты.

      – Не желаете пирожков, еще теплые?

      – Ну, коль угощаешь, от домашнего, не откажусь – бодро сказал усач. Я встал, взял полотенце и подошел к Андрею Андреевичу.

      – Угощайтесь!

      – Спасибо!

      – Степан, угощайся, вкусные пирожки – подошел я ко второму постояльцу палаты.

      – Спасибо! – Степан протянул руку и взял пирожок. Мы уплетали пирожки, нахваливая стряпню моей тетки Ариппины.

      После перекуса я решил сходить на разведку, выглянул в коридор, ни кого нет. Стараясь не шуметь, побрел к туалету. Меня остановило зеркало в холе лестницы. Из него на меня смотрел белобрысый мальчонка, худощавый, нескладный, где-то метр сорок росту, голубыми, как ясное небо, глазами. С павой стороны волосы обожжены, и висок густо замазан «зеленкой», свежая рана сантиметра три, стянутая металлическими