Леденцовые туфельки. Джоанн Харрис

тебя на коленях и мурлычет.

      «Фокусы» – так она сказала.

      «Случайность», – подумала я.

      Я вдруг пожалела, что пошла сюда; пожалела, что окликнула ее в тот день, когда впервые увидела у нашей витрины. Это всего лишь игра – это ведь даже не по-настоящему! – однако от этого исходит ощущение такой опасности, словно от спящего чудовища, которое можно сколько угодно пихать, толкать и дразнить, но только до тех пор, пока оно окончательно не проснется.

      Я посмотрела на часы.

      – Мне надо идти.

      – Анни, успокойся. Всего только половина пятого…

      – Мама беспокоится, если я задерживаюсь.

      – Пять минут роли не играют…

      – Мне надо идти.

      Наверное, я ожидала, что она как-нибудь меня остановит, заставит меня повернуть обратно, как ту официантку. Но Зози просто улыбалась, и я вдруг почувствовала себя полной дурой. Зря я все-таки поддалась панике! Ведь некоторые люди очень внушаемы. И эта официантка наверняка из таких. А может, они обе просто ошиблись… или, может, это я ошиблась?

      Нет, я не ошиблась. Я это знала. И она тоже знала, что я все видела. По ней это было сразу заметно. Да и смотрела она на меня так – с этакой полуулыбкой, – словно мы с ней только что разделили нечто большее, чем просто пирожные…

      Я знаю, это опасно. Но она мне так нравится. Действительно очень нравится.

      И мне вдруг захотелось сказать ей что-нибудь такое, чтобы она поняла…

      И я, повинуясь внезапному порыву, повернулась к ней и, увидев, что она все еще улыбается, весело спросила:

      – Послушайте, Зози – это ваше настоящее имя?

      – Послушай, – передразнила она меня, – а тебя действительно зовут Анни?

      – Ну… – Я настолько опешила, что чуть было все ей не выложила. – Мои настоящие друзья зовут меня Нану.

      – А их у тебя много? – с улыбкой спросила она.

      Я рассмеялась и показала ей один-единственный палец.

      Глава 2

      6 ноября, вторник

      Какая интересная девочка! В каком-то отношении она кажется младше своих сверстниц, но в чем-то другом она значительно их старше; она не испытывает ни малейшей трудности, разговаривая со взрослыми, а вот с детьми ей, похоже, зачастую сойтись сложно, она словно пытается опуститься до их уровня знаний. Со мной она вела себя совершенно открыто: была то смешливой и разговорчивой, то задумчивой и упрямой, но тут же инстинктивно насторожилась, стоило мне коснуться – хотя бы поверхностно – темы ее непохожести на других.

      Разумеется, ни один ребенок не хочет, чтобы его считали не таким, как все остальные дети. Но осторожность Анни свидетельствует о чем-то гораздо более глубоком. Такое ощущение, будто она пытается скрыть от всех некое свое качество, которое, если его обнаружат, может оказаться весьма опасным для других людей.

      Впрочем, другие люди, возможно, его и не заметят. Но я-то – не другие! И я чувствую, как сильно меня к ней тянет, так сильно, что я не могу этому противиться. Интересно, а она понимает, кто она такая? Сознает ли это хотя бы отчасти? Догадывается ли, что на самом