Метро 2035: Питер. Битва близнецов. Шимун Врочек

Мика подходит. Секунду медлит и снимает трубку. На пластмассе остаются пятна от стертой пальцами пыли. Мика прикладывает трубку к уху, на ее лице – мучительная смесь надежды и страха.

      – Алло? – говорит Мика в дырчатую мембрану. И слушает.

      В трубке – тишина.

      Мика неуверенно повторяет:

      – Алло! Меня кто-нибудь слышит?

      «Ышит… ышит… ышит», – отзывается далекое эхо.

      И вдруг звучат гудки. Резкие, тревожные звуки, словно удары сердца. Кажется, они идут не из трубки, а отовсюду. Словно вся комната гудит, как телефонная мембрана.

      Внезапно сквозь гудки прорезается голос. Мощный, глубокий, но словно потусторонний. Он тоже идет со всех сторон. Из стен, потолка, из старого стола и бетонного пола. Из трубки. Голос звучит механически и монотонно, словно запись древнего автоответчика:

      – У меня больше нет для вас ангелов.

      Мика оглядывается.

      – Но…

      Голос повторяет монотонно, словно автомат:

      – Все мои ангелы заняты.

* * *

      Мика поднимает голову и видит.

      Красное безжизненное небо, как бывает на закате. Огромное поле разорванных, почерневших облаков, обугленные развалины райских врат. Бронзовые завитки оплавились, золотые буквы осыпались. В обрывках облаков застыли почерневшие трупы ангелов. Их крылья обгорели. Их лица искажены судорогами. Они мертвы.

      Черные сгоревшие перья медленно кружатся в воздухе и падают вниз, сквозь облака.

      Это жутко и очень красиво.

* * *

      – Видишь? – говорит голос устало, совсем по-человечески. – Мне некого послать тебе на помощь, Мика. Все мои дети… вот что с ними стало. У меня больше нет для вас ангелов.

      Мика говорит:

      – Как печально.

      Голос снова повторяет с интонациями автомата:

      – Все мои ангелы заняты.

      – Но мне очень нужна помощь! – говорит Мика. – Очень нужна!

      Голос молчит. Гудки идут, но словно издалека, глухие и едва слышные.

      – Пожалуйста, – говорит Мика безнадежно.

      Голос молчит. Гудки идут.

      Мика начинает кричать. Это боль и стон отчаяния:

      – Хотя бы кого-нибудь! Пожалуйста!

      Она останавливается, затем повторяет очень тихо:

      – Пожалуйста.

      Пауза. Тишина. Наконец раздается далекий гром… затихает.

      Голос устало:

      – Ладно, есть один…

      Мика вскидывает голову:

      – Правда?! Спасибо, спасибо!

      Голос вздыхает.

      – Но он тебе не понравится.

      Тишина. В черных обугленных облаках на мгновение беззвучно вспыхивает и гаснет молния.

2. Неправильный ангел

      Когда Седой вошел, эти двое уже стояли напротив. Высокий, бритоголовый, голый по пояс – Уберфюрер. Он же Убер. Напротив – бородатый здоровый мужик в черной куртке. Мужик ухмыльнулся. «Это он зря», – подумал Седой.

      – Меня часто спрашивают, почему я стал фашистом, – сказал Убер медленно. – И я отвечаю…

      – Чего? – сказал человек.

      Убер ударил его в лицо головой. Человек упал. Убер поднял его и врезал коленом