Блуждаем среди звезд. Мария Альварес

в родную квартиру была открыта. У порога встречал большой лабрадор, полный энергии и радости видеть своих хозяев. Он обтерся об ноги матери, выпросил кусочек лакомства из магазина.

      – Какой нетерпеливый, Джим! – с улыбкой гладила пса женщина.

      «Джим», – мелькало имя у Тимофея в голове. Память выдавала только картинку того, как они вместе бегут по свежей влажной траве, а пес вырывается из поводка, машет хвостом и просит сыграть в догонялки. А после игры смахивает с себя всю утреннюю росу на любимого хозяина.

      – Привет, Джим, – неуверенно теперь произносил новый Тимофей.

      Взгляд пса обратился к мальчику. Они заискрились. Но щенячий писк, уныние, непонимание сменились гневом и тревогой. Зрачки сузились, наполнились словно пламенем. Джим занял позицию хищника, громко залаял. Тимофей прижался к двери и пытался нащупать за спиной ее ручку. Но пес подошел слишком близко.

      – Стой, Джим! Стой! – схватила его за шею мать Тимофея. – Что на тебя нашло? Это наш Тимушка, твой друг.

      Она с долей нервов стала быстро гладить собаке голову, шею и чесать за ушком в надежде, что это его успокоит. И действительно, вскоре пес прекратил рычать. Но злобный взгляд и подозрение Джима на некогда своего лучшего друга не пропадали весь вечер. И Тимофею казалось, что добрая щенячья улыбка преобразовалась в львиную пасть с острыми зубами.

      – Все в порядке, Тимофей? – побеспокоилась за ужином мать. – Ты о чем-то задумался, ничего не ешь. А ведь какие чудные котлетки в сухарях у меня получились! Объеденье! Сама не нарадуюсь. Что ж ты не пробуешь?

      – Я не хочу есть, – неуверенно произнес Тимофей.

      – Говори четче и внятнее! – тявкнул отец, лицо которого было полностью закрыто газетой.

      За весь ужин Т. ни разу не увидел его выражения лица. В памяти вместо улыбки или отцовской хмурости лишь возникали поочередно образы последней новостной строки, фотографии людей, кричащих у стойки, иллюстрации трудяг субботника, но чаще всего картинка лупоглазого щенка с объявлением: «Ищу хозяина!». Как жалко и одновременно отвратительно было ему смотреть на это. Так хотелось пожалеть, приласкать этого, уже старого, пса, пережившего столько мучений, но в то же время желание убежать быстрее, чем зубы собаки доберутся до твоего тела, было гораздо сильнее.

      – Почему молчишь, когда спрашивают?! – низким тембром произнес отец, вырвав Тимофея из размышлений.

      «Немногословен он и редко выходит из газеты», – подумал Т., подняв взгляд на противоположный конец стола, на заголовки прессы: «Для двадцати восьми граждан созданы рабочие места», «Гуманитарная помощь союзнику», «Какие последствия ждут люди от кризиса?».

      – Тимушка, – забеспокоилась еще сильнее мать, – не заболел ли ты? Весь день сам не свой. На улице, помню, тебе поплохело.

      – Нет, он… – запнулся Тимофей. – Я здоров.

      Суровый, хмурый от усталости взгляд отца наполовину выглянул из-за газеты. Мама уловила это.

      – Ладно,