Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том. Рина Оре

о брусчатку. А вот если жертва ни разу не застонала, то такой человек становился кумиром толпы. Ему надевали венок на голову, выносили его с эшафота на руках и угощали в пивной: на один день он превращался в триумфатора, в того, кто победил палачей Гимма́ков – дебелого Эцы́ля и его одутловатого сына Фо́лькера.

      Последними приговоренными к бичеванию стали две женщины. Толпа оживилась, приготовившись увидеть редкость, а музыканты повеселили толпу в перерыве, наиграв заводной мотивчик.

      Двух женщин, босоногих, простоволосых, одетых в нательные сорочки, что для дам приравнивалось к обнажению догола, вывели одновременно. Обеим Маргарита дала возраст тетки Клементины – около сорока лет. Первая из преступниц, покрасневшая от стыда, тряслась от страха всем своим пышным телом и всхлипывала, пытаясь вызвать к себе жалость – и, как заметила Маргарита, это ей удалось: издевательские выкрики угасали. Женщин, в отличие от мужчин, привязывали за кисти рук к веревке виселицы, позволяя сидеть, поджав под себя ноги, – так терпеть боль было легче. Когда первая осужденная подняла над головой руки, Маргарита увидела на ее сорочке желтые пятна в подмышках и начала жалеть эту женщину еще сильнее – та словно очеловечилась для нее, из незнакомки стала той, о которой Маргарита уже что-то знала.

      – Властью Суда, – стал читать судебный глашатай, – вдова Мартина Лозна́к, вольная горожанка, госпожа и владелица трактира «Мартина не разбавляет пиво водой», приговаривается к двенадцати ударам двухвостой плетью за то, что разбавляла пиво водой.

      Толпа взревела от негодования: пиво приравнивалось к хлебу, ежедневной пище всех людей Меридеи. Только два съестных товара, спасавших бедняков от голода, стоили одну медную монету во всех королевствах континента: буханка ржаного хлеба и кружка пива. Воровства у тех, кто и так обездолен, горожане прощать не собирались.

      – Пори стерву! – требовала толпа. – Падаль! Секи, да не жалей! На всей хребет лярву знакум плети меть! Пиявка! Ворона!

      Маргарита, строго осуждавшая поступок трактирщицы, с надеждой посмотрела на окна ратуши – она ожидала чуда: что градоначальник-медведь, узнав об унизительном наказании для дамы, проявит мужское благородство и отпустит ее, ведь позорно стоять в белье перед тысячами глаз и бояться плети, – это и так урок на всю жизнь.

      – В помиловании отказано, – равнодушно добавил глашатай.

      И казнь началась. Эцыль и его сын происходили из потомственной династии палачей Гиммаков. В будни, когда они не работали на своих кровавых подмостках, то отвозили на могильной телеге к загородному кладбищу мертвецов (обычно тела бродяг, найденных на улицах), а также чистили публичные уборные. За свой грязный труд семья Гиммак получала семь регнов в день – столько же, сколько хороший плотник, да еще освобождалась от уплаты податей, тем не менее молодой Фолькер уже как три года не мог найти жену и продолжить династию.

      Смерть чаще всего