Одиночество. Ева Энкели

возможность видеть людей свободными от ярлыков и привычек поведения, то жизнь стала бы сказкой. Увы, общество предъявляет высокие требования, и уж лучше ты потеряешь свою сущность, чем будешь страдать изгоем за то, что мыслишь иначе. Я рада, что не поддалась в тот день колючим замечаниям своих одноклассников и выскочек-старшеков. Да, Виджей подрался в первый день. Почти сразу все узнали, что он испорченный сынок богатенького папы-бизнесмена. И записали новенького кто в "близкие друзья", кто в "лютые враги".

      Мона втюрилась так сильно, что болтала без остановки о том, как мне повезло, что я весь год буду сидеть рядом. А мне больше интересно было стихотворение Есенина, которое задали учить на литературе.

      – Ви, помоги с домашкой!

      – Отвали, Брэнди, делай сам!

      – У меня тренировка по футболу, не будь такой заразой!

      От звуков голоса моего брата, начинала гудеть голова. Я закрывала двери, надевала наушники и включала Никлбэк, чтобы поймать настроение. Вечером дом наполнялся ненавистной мне суетой, и я была благодарна богу за то, что имела свою комнату, на которой висела табличка с надписью: валите отсюда! Поначалу маму озадачивали мои требования стучать, прежде чем войти и вообще, почаще обходить мою комнату. Но с тех пор, как мне стукнуло 16, мама наконец признала во мне взрослеющую личность и стала уважать понятие "личное пространство".

      Я готовлюсь к семинару по литературе и составляю вопросы к викторине. Только что я закончила чтение "Анны Карениной" и мучилась вопросом: хорошо ли получилось, что замужняя женщина встретила свою любовь, а затем покончила с собой? Я искала мораль и не могла ее найти. Единственным, кто бы мог ответить на все мои вопросы, был папа. Я была уверена, что он прочел этот шедевр классической литературы, но папа был далеко, рассекая чужое небо, занимаясь проблемами авиации и самолетостроения. Моне писать не хотелось, поэтому я довольствовалась собственным впечатлением от развернувшейся на страницах романа драме и строчила выскакивающие из моей головы вопросы.

      Бросив взгляд на ночное небо, после того как закрыла тетрадь, я вдруг вспомнила образ новенького, пойманный недавно на пустынном крыльце школы…Со мной он держался формально: сегодня попросил карандаш, фыркнул, когда я села довольная своим ответом на английском и списал мое решение задачи по геометрии. В остальном он вел себя весьма расслаблено: наслаждался вниманием девчонок, огрызался старшеклассникам и рисовал безумные картинки на последних листах тетрадей. А я, привыкнув к его соседству и осознав его ко мне отношение, снова стала наблюдать за Дэвидом и писать свои неуклюжие стихи, придумывая любовь, чтобы хоть как-то ощущать свое сердце…

      На следующее утро я была в приподнятом настроении. Учительница миссис Кларк души во мне не чаяла и как могла поддерживала во мне огонь любви к литературе. Я предвкушала успех своей викторины и, не смотря на холодный ветер, двигалась навстречу Моне. Подруга выглядела потрясающе