Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом. Андрей Рейман

локтем. А часы тянулись и тянулись…

      – День добрый, – прозвучал в трактире спокойный суховатый голос. – Да именно день, так как уже давно не утро.

      Йорвин поднял голову, и с удивлением обнаружил, что продрых прямо на столике часов пятнадцать, нащупав у себя на щеке рубец от долгого лежания на твердой деревяшке. За его столиком сидел человек, чей возраст почти невозможно определить. Можно лишь сказать, что он колеблется от тридцати до шестидесяти. У этого человека были серебристые волосы, чуть подлиннее, чем у трактирщика. Его глаза были зеленого цвета. В этих глазах читался опыт долгих странствий. Лицо его, ясное и добродушное, внушало какое-то безотчетное доверие. Прямой и спокойный взгляд, видавшего виды человека, мог успокоить любые бури в душе. Одет он был в просторное серое кимоно и такого же цвета шаровары. На ногах его были обычные суконные башмаки, весьма поношенные.

      – Прошу меня извинить за мою задержку. Я слушал музыку вселенной почти трое суток, находясь в храме Всех Богов, и выйти из состояния транса я смог буквально несколько часов назад, столь она прекрасна.

      – Да что вы, – качнул головой Йорвин, еще не до конца проснувшись. Он уже собрался высказать монаху все о его храмах и трансах, но вспомнил простую субординацию продавца с покупателем "клиент всегда прав", и притух. А Сиртама продолжил:

      – Знаете, я люблю тихие места, где меньше всего народу; смутьянов, сплетников и ханжей я особенно не люблю. А это место выглядит тихим. Да и совсем недорогим, – Йорвин про себя усмехнулся. – Но ближе к делу, будьте любезны, покажите мне то, зачем мы встретились.

      Йорвин полез в сумку и извлек свой денный и нощный труд. Он протянул монаху безупречно выделанный посох из вековечного дуба с серебряным набалдашником на конце.

      – Посох – трансформер со стальным стержнем и серебряным набалдашником, – стал объяснять Йорвин, – Все строго как на вашем чертеже. Поворачиваете кольцо посередине, и посох превращается в тойшен. Монах принял работу мастера и стал с любопытством ее разглядывать. Было достаточно легонько повернуть кольцо посередине посоха, как он становился двумя жезлами, соединенными стальной цепью. На конце одного из жезлов находился тяжелый серебряный шарик размером с яблоко, легко ломающий вражьи кости любой крепости, находясь в умелых руках, или калечащий своего криворукого, художилого владетеля.

      – Не думайте пожалуйста, что кольцо слишком легко повернуть. В бою это вас не подведет, а скорее, выручит. Я ручаюсь.

      Сиртама перестал разглядывать обнову и протянул руку Йорвину. Тот пожал ее.

      – Мой поклон мастеру Торвальду, – молвил монах, встав. Про то, что Торвальд приложил руку к изготовлению этого оружия не больше, чем эльф к чистке каналов, Йорвин решил скромно умолчать, – Так, сколько вы просите за свою работу?

      – Двадцать серебряных нециев авансом, значит, сорок золотых тиллиев, – Монах кивнул, и положил перед Йорвином мешочек золота. Пока Йорвин пересчитывал плату, заказчик