Волкодав. Владислав Гудков

сказку или пейзаж великого художника. Непохожесть только усиливала эффект прекрасного. На удивление глаза не бегали взглядом по округе, не старались рассмотреть каждую деталь – они видели все сразу, будто не было никаких деталей: была одна целая картина. Не выдержав, из моего глаза рухнула на землю крохотная слезинка. Кроме восхищения окружением, была еще одна причина ее падения: понимание. Понимание того, что испытание пройдено, и вот он – пришел вывод. Неважно, что тебе говорят слабости. Неважно, каким маленьким ты себя ощущаешь. Если над тобой зависла огромная Вселенная, тебе несказанно повезло устремить все свои порывы, идеи и мысли к ее звездам. «Так и запишу», – подумал я «…И на каком бы дне ты не оказался, над тобой всегда будут звезды, которые, будь уверен, ждут твоих достижений». Мои рассуждения прервал кит, проснувшийся в моем желудке. Было очевидно, что, забыв о жажде, я забыл и о голоде. Благо в моей сумке оставалась еще парочка гренок, которыми я смог спасти бедное животное от вымирания. И, как по заказу моей усталости, уже опустилась ночь. Найдя участок земли поудобней, я с мыслью о том, какие здесь теплые ночи, уснул.

      II

      1

      В голове проносились смутные образы прошедшего дня в купе с фантазийными выдумками. Удивительно, что в таком безумном мире фантазия умудряется вставить свои пять копеек. Значит ли это, что весь здешний абсурд не предел, и бывают более странные миры? Да и почему я называю этот мир абсурдным? В других я не был. Сколько себя помню, находился в данном. Правда, в голове иногда всплывают странные понятия и определения, пример которым я не могу найти вокруг себя. Скорее всего, они и наводят меня на мысли о других мирах, о другой жизни.

      Необъяснимое тяжелое дыхание зависло над моей головой. «Что только не почудится во сне?» – успокоил себя я, определенно, не желая даже думать о возможной угрозе, и мне точно не хотелось открывать глаза. Инстинкт самосохранения, видимо, спал более крепким сном. В скором порядке открыть глаза и распрощаться со сном меня вынудил оглушающий собачий лай, который исходил прямиком над моим левым ухом. Я уже отбежал, как мое любопытство, пользуясь сном всех основ выживания, меня остановило. За мной никто не побежал следом. Да я и не видел, честно говоря, ничего. Руководствуясь этим, был совершен поворот. На месте моего побега сидела огромная собака с удивленными и даже игривыми глазами. Сложно было сказать из-за чего она казалось такой большой. То ли телосложение, то ли меха столько. Я пришел к выводу, что и того, и того много. К ней, обходя холмик и пробираясь сквозь кусты, вышел мужчина, телосложением точно подходящий своей собаке. За плечом его было двуствольное ружье, а лицо его украшала седина, которая на свете луны действительно казалась серебряной. Увидев меня, его глаза приняли такое же удивление. Мое и так бледное от перепуга лицо, наверное, отвалилось бы, если они еще и игривость взяли у пса, но вместо этого меня встретил вопрос:

      – Парень,