Новогодняя жена. Екатерина Романова

меня в супружескую кровать, она и вполовину не такая широкая. И уж точно у нас нет балдахина и всего… вот этого… как бы оно ни называлось и чем бы ни было.

      – Вы такая забавная, – девушка звонко рассмеялась и, поставив кувшин на прикроватную тумбочку, достала из-под кровати таз. – Желаете умыться? Вы совсем мокрая! И чего это только слуги говорят, что вы – скверная особа. Вовсе вы не скверная, вы…

      Девушка замолчала и испуганно прикрыла рот ладошкой.

      – Ой. Простите, графиня! – она плюхнулась на колени и брякнулась лбом о деревянный пол. Я даже вытянула шею, чтобы убедиться – не расшиблась ли. – Не ведаю, что болтаю, не велите наказывать, прошу…

      В такой странной позе нас застал еще один персонаж. Высокий худой мужик с пышными седыми усами. Волосы у него тоже были седые и тоже пышные. Чем-то он мне Эйнштейна напомнил, только если бы тот обладал английской выправкой.

      – Доротея, что происходит?

      Я сглотнула и села обратно в кровать, впившись двумя руками в одеяло, словно в спасательный круг. Я тонула. Совершенно точно тонула. Не может сон быть настолько реальным, чтобы… Все вот это. Запахи, например! От воды из кувшина на всю комнату разило розмарином и лавандой! Как токсиколог я очень хорошо разбираюсь в запахах. И еще все эти лица… Во сне, как правило, лиц нет. Есть образы и довольно смазанные, но я могла разглядеть каждую морщину на лице как пить дать дворецкого: фрак, выправка, надменный взгляд – все выдавало мажордома, не меньше. Да и наряд Доротеи слишком подробный. Вот дырочка на белоснежном воротничке, аккуратно заштопана, но все равно видно стежки. Или сбитые носки кожаных туфель, с глубокими такими царапинами. Не может такое присниться. У меня не настолько богатое воображение.

      – Ну? Я жду! – крикнул мужчина. Я вздрогнула. Звук его голоса словно молотом по голове ударил. Она и без того болела, а бедная Доротея, уже стоя на ногах, испуганно теребила кружевной передник и всхлипывала носом.

      – Вы не могли бы не кричать? – вместо голоса какой-то сип. Прокашлялась, но это не сильно исправило ситуацию: – У меня голова раскалывается.

      Дворецкий перевел взгляд на меня, сощурился, как мой учитель математики в пятом классе, сделал несколько шагов и, чуть подавшись вперед, осторожно спросил:

      – Графиня… де Трувэ?

      – Эм… да? – произнесла неуверенно, приподняв брови.

      – Вы меня спрашиваете?

      – То есть… Блин, да это бред какой-то! Нет, конечно же! Кристина Золотова я! Верните меня домой!

      – Слава Необъяснимому! Доротея, немедленно переодень графиню! Мы идем к графу!

      – Г-графу? – девушка даже заикнулась. Не очень ей хотелось к графу идти. Видимо, так себе мужик. Да и, учитывая, что о нем наговорила Алисия… Я так полагаю, глубокий старик. Если ему жена тоже не угодила, должно быть, злой, требовательный и невменяемый.

      Стоп. Мне какая вообще разница? Я домой хочу.

      – К графу, да, – Эйнштейн подошел к окну и резко дернул шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет. Пришлось зажмуриться и в этот момент на кровать