Многоглазая бездна. Глеб Сергеевич Дьяконов

он нашел уже спустя день, после бессонных суток поиска. Оказалось, что это была целая секта, принесшая в жертву порядка дюжины детей, которых считали пропавшими без вести. Когда у их предводителя, предположительно убившего того ребенка, на запястье захлопнулись наручники, он упал на колени и, разрывая голосовые связки, проорал «ОН ПОМИЛУЕТ НАС! ОН УСЛЫШИТ! ВЕЛИКИЙ БЕЗЛИКИЙ СПАСЕТ НАС ОТ ОКОВ ЭТОГО МИРА». Он орал это до тех самых пор, пока Асмер ударом по голове не лишил его сознания. После того, что он увидел в их логове, те изуродованные трупы детей, Асмер уже не мог сдерживаться. Он все бил и бил обмякшего сектанта, голова которого превратилась в кровавое месиво, пока его не оттащили товарищи.

      Два дня он не мог спать: прокручивал образы мертвых детей, а так же омраченное безумием лицо убитого им сектанта, а когда на третий день он все же заснул, Асмер увидел всех этих искалеченных, обгоревших, обезображенных детей, ползущих к его кровати по полу квартиры, оставляя за собой кровавые следы. Асмер тогда проснулся от своего крика.

      На этом его кошмары прекратились. Его сослуживцы все как один под присягой подтвердили, что сектант напал на Асмера, что это была самозащита. Дело было закрыто.

      Но сегодня в этой комнате он видел не просто кошмар. В тысячу раз страшнее. Словами не передать, что в этот момент было в голове у Асмера. Дело в том, что убийства, кровавые и жестокие, в Атифисе не были редкостью. Но такого на памяти Асмера еще не было.

      Сначала, стоя в прихожей, Асмер подумал, что в гостиной почему-то горит красное аварийное освещение, но затем, увидев комнату своими глазами, он понял, что дело вовсе не в свете: вся она, от потолка до пола, была покрыта застывшей кровью. Багровая жидкость, словно неровно нанесенная краска, местами образовывала уплотнения, создавая причудливый рельеф, похожий на изображение холмистой местности.

      Асмер застыл, рассматривая гостиную, ни одна морщинка на его лице не дрогнула, когда он рассматривал стены, но когда взгляд детектива упал на середину комнаты под потолком, там, где висела хрустальная люстра, почему-то абсолютно чистая, губы его дрогнули. На мясницком крюке, привязанном к люстре, висела голова мужчины. Его возраст, как и какие-то внешние признаки, определить было почти невозможно, потому, что его лицо покрывала маска безумного ужаса. Белая, как бумага кожа, раскрытый донельзя рот так, что синий язык вываливался наружу, выпученные как у рыбы глаза – вот что видел Асмер в паре метров от себя. Он все никак не мог оторвать взгляд от глаз головы, а в голове эхом отдавался звук ударяющихся о пол капель подающей крови. Они набухали на концах лоскутов кожи на месте, где раньше была шея, а затем, пролетая несколько метров, с глухим стуком падали на пол, разлетаясь на множество более мелких капель, словно беременея, чтобы затем родить. Асмер слышал каждую из них, будто они падали прямо ему в уши, и все больше прислушивался к стуку крови о кровь на полу.

      – Асмер. – Откуда-то издалека он услышал голос комиссара, но не предал ему значения: глухой стук капель о пол почти полностью заглушил его.

      Кто-то потряс его за плечо.