Фараон. Кристиан Жак

которые кажутся мне бесконечными, птица замирает в полете, и взгляд ее пронзает мне душу.

      Он запрещает мне бежать.

      Бог Тот напоминает, что с тех пор, как Амон избрал меня, я – не такой, как все, и не имею права отступить.

      Освещаемый отблесками молний, ибис улетает на запад…

      Раздается стук в дверь – нервный, нетерпеливый.

      Это главный дворцовый управитель, и лицо у него озабоченное.

      – Ваше величество, царица возвратилась к свету, из которого была рождена. Трон опустел.

      Известие о смерти Хатшепсут не укладывается у меня в голове. Мне просто не верится, я не в состоянии представить ее последствия. Главный управитель ждет от меня каких-то слов, но я ограничиваюсь кивком.

      Он удаляется.

      И я остаюсь один.

      Один перед лицом богов и людей. Единственный, кто в ответе за благосостояние моего народа. Того, что Амон, Тот и Большой совет избрали меня на царство, недостаточно; нужно завоевать любовь простых людей. Со времен первой династии это ключ к власти.

      Мною овладевает странное чувство, равного которому по силе я прежде не испытывал: я люблю свою страну – всю, от края до края, – с ее небом, землей, великой рекой, храмами, жителями, стадами, сменой сезонов, ее днями и ночами! Она – воплощение жизни во всем ее великолепии. И отныне моим долгом будет ее оберегать.

      2

      Под пристальным взглядом ослика Старик метнул кости.

      – Опять проиграл! – заявил паренек-батрак, с которым и шла игра. Затычки для кувшинов, которые он делал из травы и соломы, у него получались отменные. – С тебя малый кувшин пива!

      – Ладно, ладно! Тебе все время везет, даже странно.

      – Вот я и пользуюсь, пока удача не переменилась… Во дворце сейчас такая кутерьма! Молодой Тутмос, по слухам, хочет и дальше читать свои книги в Доме Жизни, и претенденты на трон уже передрались, пытаясь выслужиться перед Большим советом.

      – Люди везде одинаковые, сынок.

      – Вот нашу царицу – ту все любили! Ни с кем мы не воевали, все ели досыта, а на праздниках и вовсе живот мог лопнуть!

      – Должно же это было когда-нибудь кончиться…

      – Если ты про беспорядки в Фивах, то северяне вмешаются, так ведь? Опять сцепятся между собой, а что толку?

      Батрак не так уж заблуждался. Гроза, насланная Сетом, нанесла немалый ущерб, но, похоже, это был не конец. Египет еще помнил мрачные времена владычества захватчиков-гиксосов, изгнанных из страны по воле храброй царицы.

      Как обычно после кончины фараона, страна переживала глубокий траур. Трон пустовал, порядок в государстве оказался под угрозой, мужчины перестали бриться. Были отменены все праздники, работы на крупных стройках могли в любой момент остановиться – народ Египта прозябал в неизвестности и страхе. Траур продолжался семьдесят дней – столько же, сколько и процесс мумификации усопшего, после чего проводился ритуал возрождения и душа его возносилась на небеса, чтобы вечно блистать там