Предчувствие чуда. Энн Пэтчетт

минутку, что ты клинический фармаколог и работаешь в крупной компании, разрабатывающей лекарственные препараты. И к тебе приходит человек и говорит, что нашел Шангри-Ла для американских яичников.

      Он сжал кисть Марины, словно предлагая ей руку и сердце.

      – Представь, что рождение ребенка можно откладывать сколько угодно. Сорок пять – уже не возраст, мы говорим о пятидесяти, шестидесяти годах, а может быть, и шестьдесят не предел! Ты сможешь родить всегда, когда захочешь.

      Марина понимала, что Андерс говорит о ней. Ей было сорок два. Она любила мужчину, с которым никогда не уходила вместе с работы. Она никогда не заговаривала с мистером Фоксом на эту тему, но теоретически они могли зачать ребенка. Вероятность, конечно, была небольшая. Однако была.

      Марина взяла в руки папку:

      – Анника Свенсон.

      – Исследовательница. Вроде знаменитый этноботаник, работающий в Бразилии.

      – Свенсон не этноботаник, – сообщила Марина, изучая содержание статьи: «Наступление половой зрелости у женщин лакаши»… «Рождаемость в аналогичных племенах»…

      Андерс тоже заглянул в содержание, словно там и была напечатана вся правда о специализации доктора Свенсон.

      – Откуда ты знаешь?

      Марина тогда захлопнула и отодвинула папку. Теперь она ясно вспомнила – ей с самого начала хотелось держаться подальше от этой бразильской истории.

      – Я у нее училась.

      На том разговор и закончился. Потом зазвонил телефон, кто-то пришел, и больше к теме лакаши они не возвращались. Встретиться с доктором Свенсон во время ее единственного посещения «Фогеля» Марине не довелось – не было необходимости. А в заседаниях правления медики участвовали по очереди, и очередь доктора Сингх на тот момент еще не подошла. Мистер Фокс никак не мог знать о том, что связывает его подчиненную с исследовательницей племени лакаши. Если только ему не сказал Андерс.

      – Что за человек эта Свенсон? – поинтересовался Андерс за пару дней до отъезда.

      Марина на мгновение задумалась. Вызвала в памяти образ наставницы – стоящей в безопасном отдалении, у доски в лекционной аудитории.

      – Она – ученый-медик старой закалки.

      – Про нее ходили какие-нибудь легенды? Скажем, о самоубийствах студентов, которые не сдали ей экзамен?

      Андерс говорил, уткнувшись в свои определители птиц, и не заметил тень, пробежавшую по лицу Марины. Она не хотела шутить на тему, в которой не находила ни капли смешного, и не хотела нечаянно сказать что-то, что выльется в трудный разговор о докторе Свенсон.

      – Да, ходили, – ответила она.

      В итоге и у Марины, и у мистера Фокса пропал аппетит. Они решили обойтись без ужина. Просто прикончили свои двойные порции спиртного и вернулись на парковку возле кампуса, где Марина пересела в свою машину и поехала домой. По дороге к Иден-Прери они не спорили, не обсуждали ни Бразилию, ни планы на вечер. Что тут можно было сделать, кроме как лечь вместе в постель и всю ночь обнимать друг друга, отгоняя призрак смерти? Но на парковке как-то само собой получилось, что они расстались.