Конец Хитрова рынка. Анатолий Безуглов

оружие и пошли.

      Мы прошли через притихшую ночлежку и спустились по лестнице. Красногвардейцы оттаскивали труп к одинокому столбу фонаря, который слабо светил сквозь густую кисею падающего снега.

      С разных концов площади стекались к фонарю группами и поодиночке оборванные люди.

      Солдат в ушанке угрожающе клацал затвором и тонко кричал:

      – Куда?! Стрелять будем!

      – Где Арцыгов? – спросил у него Виктор.

      – А я знаю? – зло огрызнулся тот и снова закричал: – Куда? Куда?!

      Откуда-то неожиданно вынырнул Арцыгов, разгоряченный, в лихо заломленной на затылок мерлушковой папахе.

      – Поторапливайся, ребята, поторапливайся! – Увидев нас, он весело оскалил зубы и подмигнул: – Смыться хотел!

      – Не лгите, – устало сказал Горев. – Я все видел. Вы просто самовольно дали приказ о расстреле.

      Щеку Арцыгова дернула судорога.

      – А если и так, что тогда? Все равно бы его шлепнули, не здесь, так там. Теперь не старый режим: с подонками церемониться некогда. Революция!

      – Ты, сволочь, на революцию не ссылайся! Революция не такими и не для таких делалась! – Виктор схватил Арцыгова за борта полушубка.

      Тот вырвался, выхватил наган.

      – Осади, шкет!

      Вмешался Горев:

      – Хватит. Разговор продолжим завтра. Обо всем этом, как ответственный за операцию, я доложу начальнику уголовного розыска.

      – Хоть самому Всевышнему! – оскалился Арцыгов и крикнул красногвардейцам, прислушивавшимся к разговору: – Грузи на сани! А по тем, кто подойдет ближе, чем на десять шагов, стрелять без предупреждения.

      – Свобода… – вздохнул Горев и начал непослушными пальцами застегивать шубу.

      8

      Тузика в Орловской больнице не приняли. Старый фельдшер с прокуренными седыми усами только разводил руками.

      – Можете расстреливать, товарищи, а мест нет. Куда я его положу? В морг, что ли?

      Фельдшер не врал. Больница была переполнена. Люди лежали не только в палатах и коридорах, но и на полу приемного покоя, в кабинете главного врача, вестибюле. Больные бредили, стонали, рвали ногтями грудь, всхлипывали.

      Поругавшись для порядка, Виктор наконец сказал:

      – Тогда хоть посмотрите его, лекарство какое дайте или что…

      – Вот это можно, – обрадовался фельдшер. – Это я с превеликим удовольствием.

      Он пощупал у мальчика пульс, поставил градусник и положил на столик пакетик с порошками. Потом на минуту задумался и достал из шкафчика бутылку с микстурой.

      – Так что у него?

      – Может, испанка, а может, иная напасть. Разве угадаешь?

      – Как же вы лекарства даете, не зная от чего? – вспыхнул Виктор.

      Фельдшер удивленно посмотрел на него водянистыми старческими глазами.

      – То есть?

      – «То есть, то есть», – передразнил Виктор. – А если его эти порошки в могилу сведут?

      Фельдшер обиделся.

      – Вы меня, молодой человек, не учите-с, не доросли. Да-с, – брызгая слюной и топорща усы, говорил он. – Вы еще, извините за выражение,