Лира Белаква. Филип Пулман

сквозь толпу.

      Вокруг головы поэта порхала бабочка-деймон, а сам он так и сиял.

      – Мистер Скорсби! Как я счастлив снова видеть вас! Мисс Полякова, вы позволите представить вам мистер Скорсби, прославленного аэронавта?

      – Прославленного? С ума сойти! – проворчала Эстер, однако юная леди, стоявшая рядом с Сигурдссоном, сразу привлекла внимание Ли.

      Ей было лет восемнадцать, и она оказалась полной противоположностью накрахмаленной мисс Ланд. На ее щеках цвели розы, глаза были большие и черные, губы – мягкие и алые, плюс целая копна темных кудрей. Ее деймон оказался мышкой. Ли с удовольствием взял протянутую руку.

      – Рад познакомиться! – он снял шляпу.

      Сигурдссон снова что-то щебетал.

      – Прошу прощения, мистер Сигурдссон, – сказал Ли, – я не смог уследить за вашей мыслью, глядя на мисс Полякову. Держу пари, десятки молодых людей со всего Севера встают в очередь, чтобы полюбоваться вами, мисс.

      Она скромно опустила глаза, а затем метнула на него взгляд сквозь ресницы.

      Сигурдссон ущипнул Ли за руку.

      – Мисс Полякова – дочь нашего достойнейшего кандидата в мэры.

      – О, неужели? Скажите, мисс, мы услышим сегодня речь вашего отца?

      – Да, полагаю, он что-то скажет.

      – А кто его противники?

      – Честно говоря, я не знаю. Кажется, их двое… Или один.

      Ли пристально посмотрел на нее, пытаясь заглушить ворчание Эстер, сидевшей у него под пальто. Интересно, девушка действительно не очень умна, или просто прикидывается? Она снова улыбнулась – наверное, дразнит его. Что ж, ладно. Если леди угодно поиграть, Ли как раз в подходящем настроении.

      Затор в дверях уже рассосался, и толпа снова двинулась вверх по лестнице, направляемая охраной «Ларсен марганец». Мисс Полякова споткнулась, Ли тут же предложил ей опереться на его руку, и она согласилась. Сигурдссон по-прежнему напирал с другого боку, продолжая о чем-то болтать. Ли почти ничего не слышал, да и не очень старался услышать. Чем теснее он прижимался к мисс Поляковой, тем сильнее чувствовал очарование нежного цветочного аромата ее духов… или, может, так пахли ее волосы… или же его опьяняла сама близость ее юного тела.

      – Что вы сказали? – неохотно переспросил он поэта.

      Тот настойчиво дергал его за рукав и знаками требовал наклониться, словно хотел поделиться секретом.

      – Я говорил, что вы могли бы оказаться полезны отцу Ольги, – прошептал он, когда они входили в главный зал.

      Деревянные стулья были расставлены рядами. Платформу в конце комнаты украшали флаги и транспаранты с лозунгом: «ПОЛЯКОВ ЗА ПРОГРЕСС И СПРАВЕДЛИВОСТЬ».

      – Неужели? – негромко прокомментировал Ли слова Сигурдссона.

      – Я вас представлю ему после митинга!

      – Что ж… благодарю.

      Отношение к отцам у Ли было простое: чем они от него дальше, тем лучше. Отцы обычно возражали против того, чтобы их дочери делали то, что было на уме у Ли. Но не успел он придумать отговорку, как уже оказался в первом