Звериный круг. Андрей Щупов

Все три воина хмурились, глядя в загадочную даль, и никто из них не подозревал, что проказливый карандаш успел поработать над ними, надписав на груди каждого, кто есть кто. Командир полка находился справа, старшина Курамисов слева, прапорщик Дудашкин, хозяин склада, если верить надписи, располагался в центре, подменяя собой юного комсомольца в буденовке. Для верности образа тот же карандаш прогулялся по лицу буденовца, прибавив щетины и подрумянив нос. Не удовольствовавшись этим, неизвестный художник пошел дальше. К уголку рта сурового комсомольца хлебным мякишем был приклеен потемневший чинарик. Именно такие чинарики видели в зубах Дудашкина присылаемые на развод наряды. Сходство, таким образом, становилось полным, не вызывая ни малейших сомнений. Если поработать еще над глазами, да подузить буденовскую стать… Часовой не успел довести мысль до конца. Обитая железом дверь распахнулась под ударом бравого прапора.

      – Пар-рашу!..

      Смеющаяся женщина, суетливо оправляя юбку, выскользнула наружу. Покачиваясь неустойчивым фрегатом, следом выплыл помятый прапорщик.

      – Не волнуйся, Ленок, армия тебя проводит и доведет. А то хрен их знает, кто там сегодня на проходной, – Дудашкин пьяно повертел головой. – Васька! Где ты, ядрена-матрена?!

      С пилоткой в одной руке, с автоматом в другой, часовой выскочил из-под навеса, споткнувшись о мешки, не удержался и растянулся на бетоне. Прапорщик громко фыркнул.

      – Ты-то когда успел, японский городовой! Спал, небось?

      – Как можно? – часовой торопливо напяливал пилотку на голову. – Только что сделал обход, а тут как раз вы…

      – Потрепись мне! Я таких обходчиков – насквозь видел и на пальцах вертел! – Дедушкин приобнял свою подругу. – Вот, проводишь товарища, как положено. И чтоб никаких мне! Чтоб все тип-топ, ясно?

      – Обижаете, гражданин фельдмаршал, – глаза часового смешливо заморгали. – Как скажете, так и будет.

      – Действуй. И чтоб все чисто и тихо!

      – Еще увидимся, а? – Ленок потрепала прапора по багровой физиономии. Улыбнувшись, двинулась неровной походкой по асфальтовой дорожке. Козырнув левой рукой, часовой поспешил следом. Дорожка была узкой для двоих, и он запетлял растерянным зайчонком, не зная с какой стороны пристроиться. Сунув руки в карманы, Дудашкин наблюдал, как удаляющиеся фигуры неспешно огибают залитый светом плац, скрываясь за неряшливо стриженной акацией. Неожиданно вспомнилось, что, ласкаясь, женщина называла его сизокрылым. Тогда в пылу борцовского азарта он не обратил на это внимания, а сейчас стало отчего-то обидно.

      – Сизокрылый… – Проворчал он. – Сама-то! Груди, как уши у спаниэля.

      Дохнув кислым богатырским духом, прапорщик покосился на свою тень. Богатырь – не богатырь, но на великана он немного смахивал. Тень раскачивалась могучей грот-мачтой, угрожая земной тверди рухнуть, ударив головой, грудью, коленями.

      Рявкнуть бы, –