Белокурый. Король холмов. Илона Якимова

приближались, Хепберн видел, как внимательно озирают окрестности Уильям и Роберт, подозревая возможность западни. Патрика прикрывали с флангов дядя Болтон и кузен Бинстон.

      – Спиной не поворачивайся, когда станем разъезжаться, – заранее предупредил графа лорд Болтон. – Велика вероятность получить пулю, арбалетный болт или метательный нож…

      – Так что, Раннему Снегу пятиться, что ли? – хмыкнул Босуэлл.

      – Зачем? Надо сохранить поле за собой.

      Встреча эта происходила спустя три недели после кражи скота из овчарен Хермитейджа, за это время семьи успели обменяться рядом любезностей, не переходя пока непосредственно к кровной вражде. Скажем, посланца Эллиотов, привезшего шкуру паршивой овцы, Белокурый посадил на хлеб и воду в одной из уютных нор замка, в темнице, и великодушно о нем забыл, вместо того, чтобы отрубить руку, как вору, или прибить за ухо к позорному столбу в Каслтоне в базарный день. В ответ Джок Эллиот вместе со своими ребятками отбил у графа с десяток галлоуэев, перегоняемых с летних пастбищ – пятерых пастухов ранил, трех уложил на месте, виру за кровь дать отказался. В свою очередь, Босуэлл, взяв с поличным на рейде за Кершоп Берн дюжину Эллиотов из отряда в полсотни клинков, уже на той стороне, не дожидаясь Дня перемирия, выслал их в объятия английского хранителя Западной марки барона Дакра. Когда же и это не впечатлило Малыша Джока, следующих пятерых Эллиотов, взятых на контрабанде свинца и пуль, он аккуратно повесил на видном месте перед тюрьмой в Джедбурге с полной конфискацией движимого имущества в свою пользу, как и полагалось по статуту о Границе… Было ли это в полной мере «правосудие джеддарта», Патрик, признаться, себя уже не спрашивал – он вошел в азарт. Он и Малыш Джок Эллиот – оба были повязаны грубой цепью взаимных обид, и каждое побрякивание звена этой порочной цепи пробуждало только лишь гул крови и звон в ушах, отнюдь не колокола милосердия. Почуяв, наконец, что дело добром не кончится, в Хермитейдж-Касл прибыл с визитом сам Робин Воронья Скала Эллиот, лорд Редхью. Хитрый старый лис, страдающий от избытка телес, полнокровия и подагры настолько, что без подмоги не мог сесть в седло, сломил свою былую спесь и битых два часа улещивал молодого и непреклонного хозяина Караульни. Белокурый Босуэлл принял его с почетом, однако условия выдвинул четкие и жестокие: штраф по шиллингу за каждое украденное животное старше года, явка с повинной всех трех главарей Эллиотов из Парка на его, Хранителя, милость, вира за кровь убитых Хепбернов, подпись Вороньей Скалы под бондом – а в противном случае он станет считать всех, носящих фамилию Эллиот, изменниками королю и королевству, и Пятью Ранами Христовыми клянется поступать с ними соответственно. Воронья Скала кряхтел, хмыкал и скрипел, пока наконец не решился возразить:

      – Оно все так, лэрд Лиддесдейл, однако и ребятки мои не столь уж виноваты. Огульно хаять не буду, однако ж, за старостью моей и немощью, сами понимаете, находятся люди, кои мутят им души диавольским соблазном…

      – Имена, лорд Робин? – произнес Белокурый со всей любезностью,