Истина убивает. Серия: ВРЕМЯ ТЛЕТЬ И ВРЕМЯ ЦВЕСТИ. Галина Тер-Микаэлян

ая

      Смерть Клотильды ошеломила ее близких. Потому, возможно, что все они привыкли считать эту веселую и жадную до жизни старушку вечной. И теперь она лежала в гробу – маленькая, с деловым выражением лица и насмешливо поджатыми губами, словно говоря:

      «Ну и что? Дама, разменявшая девятый десяток, ушла на покой, что тут особенного? Надо думать, не о том, что ушло, а о том, что осталось».

      Словно звенел в воздухе ее веселый голосок, произнося эти слова, от которых скорбь невольно уступала место интересу – что и кому отписано в ее завещании? Никто не сомневался, что семья каждого из детей мадам Лаверне получит свою долю, но волновала судьба дома в Гренобле. Поэтому, едва в большую гостиную, где после похорон собрались дети и внуки усопшей, вошел адвокат, как воцарилась напряженная тишина.

      Адвокат, пухлый невысокий мужчина средних лет, монотонно и ровно, изредка откашливаясь и поправляя круглые очки, перечислил все пункты завещания. Когда он дочитал, присутствующих охватило неприятное удивление – доля каждого оказалась много меньше ожидаемой, поскольку солидная часть состояния Клотильды, включая дом в Гренобле, отходила Ольге, жене Кристофа Лаверне. Особым пунктом указывалось, что имущество завещано мадам Ольге Лаверне без всяких условий и останется в полной ее собственности, даже если она пожелает развестись с внуком покойной и вступить в новый брак.

      Люди тихо переговаривались, пожимали плечами, в гостиной витало явное недовольство. Не то, чтобы детей и внуков покойной волновали деньги, отошедшие Ольге – всех их можно было счесть более чем обеспеченными людьми, и каждый знал, что к Кристофу старушка всегда испытывала особые чувства. Имела она право подчеркнуть в завещании свою привязанность к любимому внуку? Естественно, никто с этим и не спорит! Но почему завещано не ему, а его жене? Нищей иностранке, привезенной влюбленным Кристофом из этой безумной России!

      Адвокат передал растерянной Ольге запечатанный конверт с письмом, оставленным ей Клотильдой. Ольга прижала его к груди, но не решилась вскрыть и прочитать при всех, а Кристоф, обняв жену, постарался заслонить ее от косых взглядов, однако не смог заглушить жужжавших в воздухе фраз:

      – Теперь дом придет в полное запустение, какая жалость – сад, парк, цветники.

      – Клотильда с такой любовью заботилась обо всем этом!

      Одна из тетушек прошептала на ухо своей сидевшей рядом сестре:

      – А что, если они действительно разведутся? Тогда ведь деньги уйдут из семьи!

      Поскольку она страдала глухотой, шепот ее прозвучал достаточно громко, Ольга вспыхнула, и Кристоф поспешно спросил:

      – Хочешь прочитать письмо?

      Она подняла на него полные слез глаза.

      – Только не при всех.

      – Плевать на всех – давай выйдем на веранду, подышим свежим воздухом.

      Отец Кристофа, старший сын Клотильды, проводил их глазами, подсчитал в уме и решил, что все не так уж и плохо – Кристоф и Ольга обожают друг друга, разводиться они не собираются, так что завещанное Клотильдой когда-нибудь перейдет в руки их детей, его ненаглядных внуков. А раздели Клотильда наследство между всеми своими детьми поровну, на долю ее старшего сына – и, следовательно, его внуков! – пришлось бы много меньше. Осуждающе взглянув на недовольных родственников, он громко высморкался, вытер сухие глаза и полным печальной укоризны голосом громко сказал сидевшим рядом с ним жене и дочери Люсиль:

      – На то была мамина воля. Думаю, никто из нас даже в мыслях не посмеет оспорить право нашей дорогой мамы распорядиться своим имуществом. В последние годы жизни она сильно привязалась к Ольге.

      Жена тоже сообразила, что к чему, и немедленно его поддержала:

      – Не надо забывать, что Клотильда всегда считала себя русской, хотя родилась и всю жизнь прожила во Франции. Говорят, в старости обостряется привязанность к своему прошлому и своим истокам. Она ведь так носилась со своим семейным древом!

      – С нашим семейным древом, мама! – с достоинством поправила Люсиль. – Возможно, Клотильда хотела подчеркнуть свою благодарность – ведь Ольга родила ей таких замечательных правнуков!

      Глаза Люсиль вспыхнули нежностью, смягчилось и недовольное выражение лица ее бездетного брата Франсуа – до него тоже дошло. Оба они обожали племянников, детей Кристофа, – восьмилетнего Мишеля и трехлетнюю Надин.

      – Мой брат и Ольга не собираются разводиться, – громко сказал Франсуа, явно адресуясь глуховатой тетушке, – я тоже, как и многие здесь, рассчитывал, что… гм… моя доля наследства будет намного больше, и даже строил кое-какие планы, но… гм… возможно, тут есть резон, ведь у меня, к сожалению, детей нет, мои племянники Мишель и Надин – единственные наследники нашей ветви семьи, а Ольга их мать.

      Последнего ему говорить явно не стоило, поскольку представители других ветвей – его дядюшки, тетушки и их дети – недовольно зароптали. Да и в глазах жены Франсуа, сидевшей на круглой кушетке у окна, мелькнуло выражение легкой досады – в последнее время муж не раз