Цена магии. Денис Лукьянов

конечно.

      – А попутно он бы обругал правительство. Многократно, – рассмеялась Лолли, делая глоток чая.

      – Вы что, знакомы с ФУСТОМ?! – глаза Ш’Мяка вдруг стали занимать добрую половину лица, а рот открылся настолько широко, насколько это было возможно.

      От такой реакции опешил даже романтик.

      – Нууу, да… Его все в Златногорске знают, – протянул работник Бурта. – Я даже как-то убирался у него дома…

      – Ого, ого, ого! – хозяин дома запорхал руками, как колибри крылышками, и решил выпустить всю энергию наружу. – И какой он?

      – Ну, самый обычный Фуст. Даже не знаю, как его описать.

      – Секунду! – Ш’Мяк закопошился, и внезапно полез в темно-синий саквояж, который все это время стоял у него в ногах. Хозяин инновационного хостела резко открыл свое сокровище, пошуршал внутри, извлек какую-то трубку и моментально захлопнул саквояж, словно опасаясь того, что кто-то заглянет внутрь.

      Ш’Мяк развернул трубку. Ей оказался плакат с немного карикатурным изображением создателя Философского Камня.

      – Это что, плакат с Фустом? – Лолли была готова залиться смехом, но пока держала себя в руках.

      – Да! – мужчина слегка раскраснелся. – Я очень большой его фанат! Господин Фуст – мой кумир!

      – Ну, в принципе, так он и выглядит. Только гордости, ну и еще самовлюбленности должно быть намного больше – но на плакате этого не передать.

      – Надеюсь, когда-нибудь я встречу его лично, – с упоением произнес Ш’Мяк, скрутил изображение и спрятал его обратно. Инфион посмотрел на синий саквояж в ногах хозяина дома, но ничего не успел увидеть – лишь лучики света успели залететь в пасть сумки.

      Лучики проникали всюду, где находили какие-либо щели, и башня в центре Сердца Мира не была исключением. К тому же, никто не отменял наличие окон. Лучи залетали внутрь, а потом… потом они начинали преломляться, метаться из стороны в сторону, не находя выхода обратно.

      Сотни золотых философов падали в огромной стеклянной трубе, продолжая свою песню. Здесь она звучала сильнее всего, будто-то кто-то выкрутил колонки на максимальную громкость. Они падали, ударялись друг о друга, сталкивались со светом, пели, но самое главное…

      Они рождались.

      Где-то там, еще выше, в гигантскую стеклянную трубу падали аккуратные камни – отшлифованные и гладкие. Они летели вниз, навстречу своей судьбе, и в конце концов пролетали мимо философского камня, что находился в центре этой трубы. Он мерцал, как что-то неземное, и дарил жизнь новым философам.

      Камни проносились мимо Алхимического Чуда, обращались в золото и начинали петь. Мелодия их, неслышимая никому, разносилась по городу. Но вот только она была лишена некого смысла. Песня заполняла все вокруг и проникала даже в те месте, где во время царствования утреннего света томилась тишина…

      Там стояли лишь ящики.

      Днем это место пустовало, потому что они боялись, что их заметят. Вода вокруг журчала, и лишь изредка слышался писк малочисленных