Долгий '68. Ричард Вайнен

68-й?

      Один музыковед предположил, что «68-й», подобно «барокко», – термин, относящийся, скорее, к стилю, чем к периоду. Между прочим, музыка барокко приобрела особую популярность как раз после 68-го: отчасти это было связано с тем, что стала выше цениться «подлинность», которая ассоциировалась с использованием настоящих музыкальных инструментов[66]. Вопрос о хронологических рамках 68-го особенно важен для Франции, где основное место в коллективной памяти занимает единственный год (1968) и даже единственный месяц (май), когда происходили наиболее драматичные события. К сороковой годовщине парижских событий газета Le Monde напечатала карикатуру, на которой растерянный мужчина в книжном магазине задавал вопрос: «А про июнь 68-го у вас совсем ничего нет?» («Vous n'avez pas quelque chose sur juin 68?»). При этом именно французские историки наиболее разносторонне изучали 68-й, полагая, что корни этого феномена уходят глубоко в прошлое, а последствия будут еще долго напоминать о себе. Возможно, это было обусловлено их желанием избежать ограничений, к которым ведет изучение одного города в один месяц одного года. В 1980-е они ввели в оборот выражение «68-е годы», обычно используя его для обозначения периода с 1962-го, когда завершилась война в Алжире, и до 1981-го, когда начался первый президентский срок Франсуа Миттерана.

      Любопытно, что термин «68-е годы», изначально придуманный для Франции, возможно, представляется еще более пригодным для изучения других стран. Имея в виду всю напряженность французской драмы, можно подумать, что в остальном мире в начале лета 1968 года было относительно спокойно. Но картина изменится, если мы раздвинем хронологические рамки. Некоторые считают, что эпоха европейских протестов началась в конце 1960-х и продолжалась по крайней мере до португальской революции 1974-го. В Германии студенческие протесты достигли пика раньше, в 1967 году, зато вооруженное политическое насилие вспыхнуло только в следующем десятилетии. Греция находилась под властью военной диктатуры с 1967 по 1974 год – в отношении этой страны историки говорят о «преддверии 68-го» (pre-1968), которое отчасти спровоцировало переворот, или о «затянувшемся 68-м», который способствовал падению режима[67]. А итальянцы часто упоминают «горячую осень» 1969 года, когда повсеместные забастовки запустили новый цикл протестов.

      Хронологические рамки важны, поскольку интерпретация 68-го отчасти зависит от того, где нам видится его завершение. Как написал один политолог, «итальянский 1968-й завершился с выборами 1976 года». Другие исследователи усмотрели последний аккорд долгого 68-го в «движении 1977 года», развернувшемся в городах северной Италии[68]. Если же, остановив часы на отметке «1968», говорить о Германии, то придется констатировать, что здешнее студенческое движение к тому моменту распалось; притормозив на осени 1977 года, мы выясним, что террор явился главным результатом 68-го; если, наконец, продвинуться еще на десять или двадцать лет вперед, то обнаружится, что 68-й в итоге породил немецкую Партию зеленых и демократическую политику нового типа.

      Где

66

Beate Kutschke, 'In Lieu of an Introduction', Beate Kutschke, Barley Norton (eds.), Music and Protest in 1968 (Cambridge, 2013), pp. 1–11, p. 4; Kailin R. Rubinoff, 'A Revolution in Sheep's Wool Stockings: Early Music and 1968', in ibid., pp. 237–54.

67

Kostis Kornetis, Children of the Dictatorship: Student Resistance, Cultural Politics, and the 'Long 1960s' in Greece (2013).

68

Yasmine Ergas, '1968–79. Feminism and the Italian Party System: Women's Politics in a Decade of Turmoil', Comparative Politics, 14, 3 (1982), pp. 253–79.