Золото Уды. Поиски пропавших сокровищ. Владимир Николаевич Положенцев

это повезло! Свой врач – это, знаете ли, то, что надо в экспедиции. У одного живот пучит, у другого голова болит, у третьего психологический срыв. А до ближайшей поликлиники, как правило, семь верст до небес. Прошу ко мне в квартиру.

      – Зачем? – удивился Феликс. Он снова заподозрил в археологе нетрадиционную ориентацию. Ну да, ляжки широкие, бабьи, стопы в четвертой балетной позиции. И глаза какие-то настырные. А еще нос картошкой, с родинкой у правой ноздри.

      При чем здесь нос и родинка, Бабочкин ответить себе не успел. Профессор взял его за отворот ветровки:

      – Трудовой договор на полтора месяца подпишем. Я прихватил несколько бланков из института. Потом завизирую у директора и отдам в канцелярию. Или вы желаете без договора?

      – Нет, то есть, да, с договором.

      – Ну вот видите. Милости просим в мое холостяцкое жилище.

      Феликса опять насторожили слова профессора, но он быстро отогнал от себя неприятные мысли.

      Телеграмма из прошлого

      Квартира профессора оказалась жутко захламленной. В коридоре по углам и вдоль стен стояли коробки, доверху набитые старой обувью, тряпьем. У вешалки с заляпанным зеркалом, еле державшей кучу зимней одежды- доисторическая детская коляска тоже с каким-то хламом, у дальней двери – самокат без одного колеса. Вероятно, на нем в пионерской юности, подумал Феликс, рассекал по двору Захарка Завирухин.

      Однако кабинет археолога оказался, как ни странно, очень чистым и аккуратным. Он был проходным-одна дверь вела в коридор, другая в соседнюю комнату. У стены стоял массивный письменный стол с кривыми ножками и столешницей, обтянутый посередине зеленой тканью. На нем- медная стильная лампа, декоративная чугунная чернильница и множество разноцветных карандашей в алюминиевом стаканчике возле открытого ноутбука. На стенах- современные постеры с птичками и стрекозами. По обеим сторонам окна – два больших стеллажа с каменными скребками, наконечниками стрел, прочими археологическими находками. Среди них- верхняя часть человеческого черепа с неровной дырой во лбу. Длинные, кривые зубы челюсти были, как ни странно, почти все на месте.

      – Настоящий? -спросил Бабочкин, когда уселся в мягкое, широкое кресло напротив стола археолога.

      На этот вопрос профессор только хмыкнул, начал рыться в ящике. Достал какой-то камушек, похожий на долото.

      – Вот этот пробойник мы нашли в прошлую экспедицию в башкирской Каповой пещере. Это единственная в нашей стране пещера, где обнаружены рисунки людей палеолита, то есть раннего каменного века. Им, видимо, и продырявили череп этого человека, причем других его костей мы там не нашли. А череп, вернее, верхняя его часть, сохранился хорошо, даже очень хорошо. Он лежал в слое пыли возле древнего костровища. Возможно, это был пленник из другого племени, которого съели, а кости бросили собакам. Черепа людоеды, видимо, хранили как символы своей победы. Судя по поврежденным глазницам, дикари еще у живого пленника вырезали глаза и съели, чтобы, как они считали,