Надежда умирает последней. Тесс Герритсен

с фруктами для гостей китайскую сливу и очистил ее от колючей кожуры.

      – Ничего так номерок, – констатировал он, поглощенный поеданием сливы. – Не сравнить с этой дырой, отелем «Либерти», в которой обитаю я. А кем ты работаешь?

      Она глотнула из стакана виски и поперхнулась.

      – Я летчик.

      – Прямо как отец.

      – Не совсем. Я летаю для заработка, а не для кайфа, хотя деньги небольшие, на грузовой авиации много не сделаешь.

      – Но и не маленькие, судя по твоей гостинице.

      – Я не плачу за номер.

      Он удивленно поднял брови:

      – А кто же платит?

      – Моя мама.

      – О, она сама щедрость.

      Его саркастический тон вызвал в ней раздражение. Какое он имеет право совать нос в ее дела. Посмотрите-ка на него! Этот бродяга со следами побоев на лице стоит и жует ее фрукты, любуется ее видом из окна. Ветер растрепал его волосы во все стороны во время поездки на «так-таке», а глаз распух так, что практически закрылся. И почему она вообще терпит этого придурка?!

      Он с любопытством разглядывал ее.

      – А еще за что-нибудь мама платит? – спросил он.

      Она вперила в него взгляд.

      – Да, за устройство собственных похорон. – Она с удовольствием отметила, с какой быстротой исчезла нахальная улыбочка с его лица.

      – Как-как? Твоя мама что, умерла?

      – Нет, но она умирает.

      Она устремила взгляд в окно, на фонари вдоль набережной. На секунду они заплясали у нее в глазах словно светляки, тогда она сглотнула, и фонари снова обрели резкость.

      – Господи, – она устало запустила в волосы руки и вздохнула, – какого лешего я здесь делаю?

      – Я так понимаю, ты здесь не на отдыхе?

      – Правильно понимаешь.

      – А зачем тогда?

      – Гоняюсь за привидением.

      Она допила остатки виски и поставила стакан на тумбочку.

      – Таково мамино предсмертное желание, а последнее желание это святое, – она взглянула на него, – так ведь?

      Не сводя с нее глаз, он погрузился в кресло.

      – Помнится, ты говорила, что приехала сюда по семейному делу, а с твоим отцом это как-то связано?

      Она кивнула.

      – Ты поэтому сегодня ходила к Кистнеру?

      – Мы рассчитывали, ну то есть я рассчитывала, что он прольет свет на то, что произошло с отцом.

      – А почему Кистнер? Ведь в его ведомство потери в боях не входят.

      – Да, но входит военная разведка. В 1970-м Кистнер получил назначение в Лаос, и именно под его началом мой отец в последний раз поднялся в воздух. Он же руководил поисками упавшего самолета, если это можно назвать поисками.

      – Ну и что же Кистнер, сообщил тебе что-то новое?

      – Все, что он сказал, я знала и раньше. Сказал, что прошло двадцать лет, и нет смысла продолжать поиски, что отца нет в живых, а найти его останки не представляется возможным.

      – Тебе, должно быть, тяжело было услышать все это – поехать в такую даль и остаться ни с чем.

      – Тяжело будет маме.

      – А тебе?

      – Да не особенно.

      Она