Мой палач. Надежда Олешкевич

каждого движения Тиррена.

      Черная грива коня блестела на солнце, и я раз за разом заставляла себя смотреть именно на нее или хотя бы поднимать голову и наблюдать за дорогой, но взгляд все равно самопроизвольно опускался к этой руке, жар которой еще утром согревал мою щеку.

      Когда мы снова оказались в лесу, уже более редком, я наконец встряхнула головой и, к своему сожалению, обнаружила знакомые места: огромные забавно скучковавшиеся валуны, толстые стволы высоких деревьев и широкую тропу, по которой ранее много раз проезжала.

      Осознание, что скоро появится Шигард, что время почти на исходе и что я все делаю не так, заставило вспомнить о намерении избавиться от палача. Медяк незаметно оказался у меня в руке. Стоило сжать его, как на губах заиграла улыбка. Я крайне осторожно полоснула им по двум другим и увидела прямо перед собой миама, который расположился на голове коня, нисколько ему не мешая.

      – Вам не кажется, что лошадь устала? – повернула я голову к мужчине. – Вы посмотрите, она уже еле переставляет ноги.

      Тиррен ничего не ответил, даже не взглянул на меня.

      – Неужели вы такой черствый, что не щадите даже свою лошадь? Ладно меня, – я отклонилась назад, прижимаясь к его груди и опираясь на руку, которой он удерживал кожаный ремешок, – но животное можно было бы уже и пожалеть.

      Палач положил левую ладонь мне на плечо, собираясь отодвинуть от себя, чего, собственно, я и добивалась. Однако стоило впиться ногтями во вторую его руку, чтобы от неожиданности он отпустил поводья, как Тиррен вместо этого сжал ее в кулак. Медлить было нельзя ни секунды. Я быстро сориентировалась и позвала на помощь миама. А тот прикоснулся одним лишь пальчиком к ремешку, переводя небольшую часть его в состояние неосязаемой невидимости, по размеру не превосходящую ширину мужской ладони. Хотелось бы, чтобы исчезли все поводья, и на длительный срок, однако двойник пока мог воздействовать только на мелкие предметы или их небольшие участки. И совсем недолго. Но мне хватило предоставленной доли секунды, чтобы резко ударить Тиррена по локтю и толкнуть его назад, сбросив с лошади.

      Правда, я не ожидала, что палач не выпустит мое плечо и потянет меня за собой, заставляя тоже упасть с коня. Еще в полете я лихорадочно начала менять имевшийся план и искать выход из незавидного положения. Едва мы оказались на земле, мой двойник спрыгнул с черного жеребца и ударил его по крупу раскрытой ладонью, отчего тот встал на дыбы и помчался в лесную глушь.

      Радость от частичной победы вскоре смыло водой, стоило магу грубо сбросить меня с себя и подняться на ноги. Он явно собирался вернуть свою лошадь, пустить миама в погоню и остановить ту на ходу. Я вскочила, схватила ближайшую палку и замахнулась на мужчину, намереваясь ударить его по руке. Однако она не достигла цели, камешки в итоге так и не вывалились из его ладони, а он не лишился связи со своей магической копией. Его невидимый миам, все-таки оказавшийся рядом, а не возле удаляющегося жеребца, резко потянул на себя мое импровизированное