Пути неисповедимые. Елена Александровна Кашина

упорно продолжали приглашать Доктора то потанцевать, то поиграть в рулетку. А Катя в душе удивлялась: ведь они такие старые – эти дамы, и её отец. Она стала открыто называть Доктора отцом, и он уже привыкал к этому.

      Вечером сидели на набережной, на скамейке. Шурша галькой, откатывали и набегали волны, с моря дул напоённый запахом морских водорослей живительный ветерок, с танцевальной веранды доносилась музыка.

      – Ты бы пошла потанцевала.

      – Я не предательница… – проговорила с обидой, со слезой в голосе

      Подумал печально: «Не скоро зарубцуется её рана».

      – Пойдём-ка, смотреть лунную дорожку.

      – Нас зовут, – сказала, когда проходили мимо лодочного причала.

      Группа людей, собравшихся на лодочном причале, размахивая руками, кричала:

      – Едем с нами!

      Усаживаясь, лодку сильно раскачали. Со смехом, повизгиванием, наконец, все разместились. Большую шестивёсельную лодку договорились грести по очереди. Первыми за вёсла сели мужчины. Решили плыть, держа курс на мерцающую на воде, уходящую к горизонту лунную дорожку.

      Вдали остались огни набережной. Все угомонились, притихли, только слышались всплески вёсел, погружаемых в кажущуюся маслянистой и густой темную воду. Сидящий на корме мужчина запел, вначале негромко, а затем в полный голос. Приятный баритон пел о море, о любви, о невозможности счастья. Лунная дорожка светилась, качалась, бежала впереди, а певец, кончив петь одну песню, затягивал другую. Лунный свет, качающее лодку море – вечное грозное жутковатое, и голос певца завораживали, томили душу; хотелось, чтобы это длилось вечно….

      Когда вернулись, никто не хотел расходиться. Решили гулять, не спать до утра.

      – Я пойду, а вы оставайтесь, – предложила Катя.

      Он посмотрел испытующе.

      – Всё хорошо, – улыбнулась, заметив его взгляд.

      – Позвольте проводить вас, – молодой человек, весь вечер глядел на неё влюблёнными глазами.

      – Дойду одна, – даже не взглянула.

      Вернувшись в гостиничный номер, она, долго стояла на балконе, глядя на море. Накануне штормило; море бурлило, дыбилось, гигантские волны, пенясь и шипя, перехлестывали через парапет набережной; теперь же оно умиротворенно и ласково похлюпывало о берег. Потом легла в постель, но уснуть долго не могла. Впервые она размышляла о том, что жизнь сложна, жестока, несправедлива… Душевная боль стала не такой острой, но всё её существо переполняла бесконечная печаль….

      Поздней ночью друзья простились.

      – Ну, до встречи.

      – Рад был повидаться.

      Крепко пожали руки, глянули друг другу в глаза и, повинуясь душевному порыву, обнялись.

      Доктор проследил как, подняв небольшое пыльное завихрение, маленький одноместный аэролёт, вертикально поднялся в небо; и мимо, тёмными силуэтами стоящих в полумраке освещенного только по периметру взлетного поля больших аэролетов, направился в спальный корпус. Спать не хотелось и, когда проходил