Юркин хуторок. Лидия Чарская

чтобы голуби, как котята, молоко пили?

      Сережа сконфузился.

      – Возьмем их с собою! – тянул Бобка и протягивал ручонки к гнездышку.

      – Оставь, я сам! – оттолкнув его, проговорил своим резким голосом Юрик, и бросившись ничком на ворох соломы, он в свою очередь потянулся рукою за гнездом.

      Тут произошло нечто совсем неожиданное. Ворох соломы зашевелился, словно живой, под Юриком, и из-под него высунулась белобрысая головенка с потешными пышными вихрами и маленьким носом, торчавшим на детской грязной рожице в виде пуговицы.

      – Не трожь голубей, тебе говорят! – произнес вихрастый мальчик. – Голуби мои, и худо тебе будет, коли что ежели…

      – Вот тебе раз! – протянул изумленный Юрик, в то время как Бобка со страхом попятился к двери. – Вы из каких же будете, господин хороший, и чего же вы бранитесь, с позволения сказать?

      Вихры отчаянно зашевелились, и нос-пуговица окончательно вылез из-под соломы. Обладатель этого носа оказался небольшим пузатым босым человечком в грязной, заплатанной в нескольких местах рубашонке. У него было какое-то задорное и в то же время недоумевающее выражение лица.

      – Кто ты такой? – спросил Юрик, удивленно глядя на этого курносого и вихрастого мальчугана.

      – Кто? Я-то? – переспросил мальчуган.

      – Ты-то!

      – Я-то – Митька! А вот ты-то кто будешь? – произнес далеко не миролюбивым тоном курносый человечек.

      – А я – Юрик, – отвечал маленький барчук, с трудом удерживаясь от смеха при виде этой забавно воинственной рожицы. – А это Сережа, – указал он на старшего брата, – а этот – Бобка, – протянул он палец в направлении рыженького мальчика, забившегося от страха в уголок.

      – Бобка… имя-то словно собачье! – протянул с глупой усмешкой пузатенький Митька и вдруг снова неожиданно рассердился: – А пошто вы, ровно воры, в мою голубятню забрались?

      – А пошто ты, как разбойник, в соломе спрятался? – передразнивая его, спросил Юрик.

      – Боялся я! Тетка Аксинья меня била, шибко била… Велела коров пасти, а я убег.

      – Зачем же ты убег? – спросил Юрик.

      – А тебе што за дело?

      И Митька воинственно выпрямился и даже сжал в кулаки свои грязные ручонки. Но как раз в эту минуту раздался пронзительный крик внизу:

      – Митька-а! Митька-а! Куда ты провалился?

      – Ахти, беда мне! – вскричал Митька и снова нырнул в солому. – Прибьет она меня, прибьет беспричинно. У нее первое дело – за вихры таскать.

      – А ты не бойся. Мы тебя не дадим в обиду, – успокоил его Юрик.

      – Это кто? Ты-то?

      – Да хоть бы и я!

      – Во! Так она на тебя и посмотрит.

      – Батюшки! Да она сюда идет, – прошептал испуганно Сережа.

      – Беда, беда! – вскричал Митька и с головой ушел в свою солому.

      Действительно, ступени скрипели под тяжестью Аксиньи, и не успели мальчики переглянуться между собою, как ее тучная фигура показалась на пороге мезонина.

      – Ну, полюбовались на голубков,